— Привет.

— Если хочешь знать правду, — прозвучал в наушнике голос Грейс, — можно, к примеру, так: твои унылое самокопание, бездарное иронизирование и дурацкие приступы угрызений совести меня несколько смущают.

Он продолжал улыбаться от уха до уха. Сосед Тарика по комнате тут же смылся и оставил их наедине. Продолжай держать лицо, приказал себе Лиам, когда Тарик пожал ему руку. Он разлил шампанское, они чокнулись бокалами. Тарик тут же осушил свой. Вид у него был довольный. Потом лицо его обмякло, а за ним и все тело. Лиам поставил свое нетронутое шампанское на стол. Губы — там, где он прикоснулся к жидкости с наркотиком — пощипало, потом они онемели. Через несколько минут пройдет.

— Прости, Тарик.

Он положил охранника на кровать, проверил пульс: все в порядке. Не нравилось ему опаивать людей.

— Понял, о чем я? Угрызения совести.

— Ты там не забыла, на какую мы церковь работаем? Провинциальную церковь пушистых зайчиков и довольных акустических гитар Северного Вермонта?

— По-моему, Вермонт — не провинция.

— Ты знаешь, о чем я.

— Погоди-ка. — До него донеслись короткие всхрапывания и несколько отрывистых ударов плоти и кости о плоть и кость.

— Похоже, у тебя нет времени переживать по поводу конфликтов с коллегами, o dame sans merci[6]. — На другом конце провода — короткое рычание, звяканье металла о бетон. Лиам нашел в шкафу форму Тарика и начищенные ботинки. Форма оказалась почти по размеру, а вот ботинки придется подогнать свои. — Не исключено, что это самый откровенный наш разговор за все годы совместной работы, а случился он только потому, что меня это достало.

— У меня есть на то причины, — ответила она, и микрофон уловил завывание чего-то тяжелого, пролетевшего, по всей видимости, возле самой головы Грейс, а после донесся мужской голос, ругавшийся, кажется, по-турецки. — Я уже давно пришла к выводу, что говорить о себе это…

— Напрасная трата времени, знаю. — Он вылил остатки шампанского в раковину, протер бутылку тряпочкой и вышел, извиняющимся жестом попрощавшись с бесчувственным Тариком. — Видит Бог, у меня есть собственные тайны. Они у каждого есть. Я чувствую, что между вами с Сэл возникло взаимопонимание, где я — третий лишний, откуда бы оно ни взялось. Просто попробуй на минутку вообразить себе, что я при этом испытываю.

— Спускайся сюда, — откликнулась Грейс. — И садись в машину.

***

Из всех секретных заданий Грейс меньше всего любила проникновение на вражескую территорию. Если противник нормально подготовился, это почти гарантированный провал. Ей нравились тени, нравилось подкрадываться сзади. Если такого не случалось, то что ж — и в драках есть свое очарование. Но проникновение — тут и выглядишь подозрительно, и не спрячешься. Нужно двигаться и действовать так, будто ты на своем месте, что, понятное дело, совсем не так.