Ранним солнечным утром человек в рыжеватом пиджаке шагал через двор к Ватиканскому дворцу, засунув руки в карманы и что-то бормоча себе под нос, лавируя между туристами и зеваками, гревшимися на утреннем солнышке. В этом прохожем вроде бы не было ничего примечательного, и поначалу он не привлек внимания полиции и швейцарских гвардейцев. Шел, будто знал, куда идет. Лишь чуть позднее что-то в его походке переменилось: она стала слишком торопливой, слишком целенаправленной — и он все ускорялся.

Наконец один из полицейских приметил темную фигуру, перемещавшуюся в толпе, — так спасатель на пляже замечает под водой тень акулы. Связался по рации с парой коллег. Двинулся наперерез — разбираться.

Человек в рыжеватом пиджаке тоже заметил полицейского и зашагал еще стремительнее. Он перестал вилять и теперь продвигался к дворцу по прямой. Толкнул женщину, которая что-то фотографировала, задел плечом туриста, шедшего навстречу. «Эй», — возмутился турист. Человек в пиджаке не оглянулся. Шагал он быстрее прежнего, почти бежал.

Полицейский двигался к незнакомцу сквозь толпу и по рации вызывал подкрепление; откликнулись двое его коллег. Второй полицейский приблизился к незнакомцу в пиджаке сзади, третий — сбоку.

Человек перешел на бег. Из него вырвался звук: сперва вой, а потом рев, который не вместить в человеческую глотку. Третий полицейский нагнал его первым, схватил за руку. Незнакомец попытался его отбросить, но полицейский не отступал. Незнакомец метнулся вперед — в направлении дворца. И тут его кожа начала меняться. Она заблестела, замерцала, сделалась почти прозрачной. Потом пошла красными пятнами. А он все бежал.

Первый полицейский потребовал освободить площадь. Почти все прохожие повиновались. Некоторые достали телефоны, чтобы снять видео. Телефоны не работали.

Второй полицейский нагнал незнакомца со спины, повалил на землю. Третий схватил его за руку. Подбежал первый полицейский, пригвоздил вторую руку к земле.

— Спокойно, синьор, — произнес первый полицейский.

Незнакомец взревел громче прежнего. Он изрыгал поток слов на языке, которого никто из полицейских раньше не слышал. Было похоже на проклятия — древние и мерзкие.

А потом незнакомец начал облезать, очень стремительно. Кожа его растрескалась, из нее повалил дым. Кровь сгорала, не успевая вытечь, — полицейские отскочили, а незнакомец самоуничтожился прямо перед Ватиканским дворцом, да с такой скоростью, что вся одежда — брюки, носки, пиджак и прочее — осталась на месте, — тлела, дымилась, но была в наличии.

— Что еще за чертовщина? — поинтересовался третий полицейский.