И тогда рука опустилась ниже, оказавшись среди мягких кудрей. Указательный палец ощутил полоску горячей влаги, нежно погладил ее, вызвав ответное движение бедер. Палец слегка усилил нажим, погружаясь во влажное безумие — бедра задвигались быстрее. Лиенна стала испуганно хватать воздух широко раскрытым ртом, издала протяжный стон и внезапно метнулась в сторону, со всей силы оттолкнув Атлантиду:

— Что… Что ты сделал?! Убирайся! Видеть тебя не хочу! — Она дышала так тяжело, словно выдержала сражение с тысячей злобных ирокезов, во взгляде бродило безумие. — Уходи! Немедленно уходи! Прочь с моего корабля.

Она забралась на кровать, встала на колени, сжавшись в комок и пытаясь отдышаться.

— Ну что ты, хорошая моя? — присел Атлантида рядом.

Из испуганного комочка вытянулась рука, нащупала ладонь Платона, плотно ее сжала:

— Что это было?

— Наверное, тебе трудно поверить, родная моя, но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Просто ты коснулась того, о чем раньше никогда не знала.

— Больше так никогда не делай, ладно?

— Какая у тебя изящная рука…

— Больше так не поступай! — не поддалась на отговорку девушка.

— Как скажешь, — пожал плечами Атлантида.

— Очень хочется пить, — подняла космонавтка голову. — Хочешь, я принесу тебе воды?

— Давай лучше пойдем вместе? — предложил Платон.

— Давай. — Лиенна Тоус, не отпуская руки археолога, слезла с кровати и повела его за собой.

На камбузе они разлили оставшуюся в графине воду, молча выпили. Космонавтка смотрела на донышко фужера, на стол, на стены, себе под ноги, старательно не встречаясь глазами с Рассольниковым, буркнула: «Надо еще вскипятить», встала к синтезатору, прислушиваясь к происходящему за спиной. Атлантида тихо приблизился, обжег дыханием шею, уже смелее сжал упругую грудь, просочился правой ладонью под так и не застегнутую пуговицу комбинезона. Девушка ждала, закрыв глаза и откинув назад голову. Платон получил возможность прикоснуться губами к шее, к щеке, к глазам. Бедра с готовностью начали двигаться навстречу пальцу, и вскоре изо рта вырвался тоскливый стон. Еще через мгновение она вывернулась из объятий мужчины, усмехнулась: «Ты мне мешаешь», но о ненависти и проклятиях речи уже не зашло. Лиенна даже не вспомнила про обещание, которое сама же вытребовала с Атлантиды несколько минут назад.

— Персиков хочешь?

— Нет.

— А чего хочешь?

Платон поймал ее за талию, подтянул к себе и сделал то, о чем мечтал все последние часы: крепко поцеловал. Космонавтка ничуть не удивилась незнакомой ласке, с готовностью на нее ответив. Рассольникову даже захотелось спросить, откуда она знает, что делать?