Она покачала головой и откинулась на стенку, внимательно вглядываясь в археолога.

— Значит, вот ты какой, демон… — неожиданно произнесла она.

— Если бы ты только знала, сколько самых разных существ, событий, катастроф, природных явлений, людей и животных получали подобный титул, — усмехнулся Рассольников, — ты, наверное, попыталась бы придумать для меня другое наименование.

— И ты пришел за моей душой…

— А ты не отдавай, — пожал плечами Атлантида.

— Ты разрешаешь мне это? — удивилась космонавтка.

— Конечно, — кивнул Платон. — Не отдавай. Не отдавай мне ничего: ни мыслей, ни желаний, ни доброты, ни ласки, ни энергии.

— И что случится?

— Ничего. Я улечу с этой планеты, а ты останешься здесь. Больше мы никогда не увидимся, и никакой опасности для твоего покоя больше не возникнет. Никогда.

— Значит, не отдавать?

— Не отдавай. — Атлантида опустил поднос на пол, подтянул девушку к себе и начал целовать ее шею. — Не отдавай. Не отдавай ничего. Только бери.

Платон уже много месяцев не прикасался к женскому телу, но в этот раз воздержание давалось ему относительно легко. Ведь он целовал девушку, ласкал ее, доводил до исступления и снова отпускал. Он не обладал ею физически, но духовно — в полной мере. А Лиенна Тоус, впервые познавшая плотское чувство, никак не могла насытиться, и их наслаждение друг другом длилось почти весь день, до самого глубокого вечера, с небольшими перерывами для еды.

— Вот, пожалуй, и все, — откинулся Атлантида на подушку, когда часы показали одиннадцать часов вечера. — Скоро полночь. Срок моей клятвы истекает. Тебе пора уходить.

— Уже? — Девушка, словно не веря, повернулась к экрану.

— Да, день кончается.

— А ты не можешь продлить своей клятвы?

Платон молча покачал головой.

— И ты ничего не попросишь взамен? Я хочу что-нибудь сделать для тебя, милый.

Рассольников опять отрицательно покачал головой.

— Совсем-совсем ничего? Сделай мне еще немного приятного, позволь ответить хоть чем-нибудь взамен на те часы, что мне подарил.