Он проснулся и, поняв, что спал, одновременно испугался и изумился, а затем тут же снова погрузился в сон. Затем спустя какое-то время очнулся снова, на этот раз насовсем. Никого из тех, кто выпрыгнул вместе с ним из вагона, он уже не видел, хотя некоторые из звезд вроде бы двигались вдалеке и могли оказаться людьми. И никаких признаков самого лифта — ни в космосе, ни на фоне поверхности планеты.

Его ожидание походило на ночь перед свиданием с расстрельной командой, но проведенную в космических грезах. Смерть, наверное, и была похожа на космос, только без звезд и размышлений. Ожидание его томило: он становился нетерпеливым и подумывал о том, чтобы отключить обогрев и покончить со всем этим. Знание, что у него есть такая возможность, немного успокаивало, и он прикинул, что это можно сделать и тогда, когда у него будет заканчиваться воздух. При этой мысли пульс у него подскочил до 130, и он попытался сосредоточиться на планете, что висела под ним. Дом, милый дом. Он по-прежнему находился почти на ареосинхронной орбите уже несколько часов и Фарсида по-прежнему была под ним, хоть и сместилась немного на запад. Сейчас он парил над долинами Маринер.

Часы шли сами собой, и он снова уснул. А когда проснулся, увидел, что перед ним завис небольшой серебристый космический корабль, похожий на НЛО, и от удивления он закричал и начал беспомощно кувыркаться в пространстве. Он лихорадочно попытался вернуть себе управление с помощью двигателя, и, когда ему это удалось, корабль был все еще на месте. В боковом окне возникло лицо женщины — она говорила с ним и указывала себе на ухо. Он включил общую частоту, но ее там не оказалось; он не мог ее найти. Он полетел навстречу кораблю и испугал женщину тем, что чуть не врезался в него. Но ему удалось остановиться и отодвинуться немного назад. Женщина показала жестом: не хочет ли он забраться внутрь? Он неуклюже изобразил круг указательным и большим пальцами, кивнув так горячо, что снова начал кувыркаться. Пока вращался, заметил, как открылись створки отсека за окном в верхней части корабля. Он нашел равновесие и рванулся в сторону отсека, размышляя над тем, действительно ли тот окажется настоящим, когда он туда доберется. Когда он коснулся корабля, из глаз у него выступили слезы; он сощурился, и шарики слезных капель врезались в его забрало, когда он прислонился к нижней створке отсека. Воздуха оставалось всего на час.

Когда отсек был закрыт, а давление в нем отрегулировано, он отстегнул скафандр и снял его. Воздух здесь оказался разреженным, богатым кислородом и прохладным. Дверь шлюза открылась, и он прошел вперед.