Ну, а в самом Арте было что-то очень хорошее и внушающее доверие. Открытость, простота, дружелюбие. Обращаясь к детскому словарю Ниргала – баланс двух миров.

Он поверил этому человеку.

Один из признаков правильного поступка – то, что со временем он кажется неизбежным. А теперь в марсоходе, когда в свете тепловизора сменяли друг друга марсианские дни и ночи, они все говорили и говорили…

Их долгие нескончаемые беседы помогли им стать друзьями. Импульсивный порыв Ниргала к Земле увенчался успехом. Он сам стал свидетелем этого, часами наблюдая за Артом, а иногда просто глядя на его заинтересованное лицо.

Они затрагивали любые темы и видели друг друга насквозь. Они говорили о своем прошлом, мечтах, надеждах и страхах. Но большую часть времени Ниргал пытался просветить Арта насчет Зиготы и Сабиси.

– Я жил в Сабиси несколько лет и посещал открытый университет иссеев. Тебе предоставляется полная свобода и никакого учета там не ведется. Ты посещаешь курсы, которые тебя увлекли, и имеешь дело только с преподавателями. – Он помолчал и добавил: – Вообще-то в Сабиси не жалуют официальные бумаги. Сабиси – столица «полусвета», как Купол Фарсида, только крупнее. Великий город. Я познакомился с кучей людей со всего Марса.

Романтика Сабиси сквозила в речах Ниргала. Воспоминания наводняли его разум. Он думал об изобилии событий, чувств и личных переживаниях тех лет – противоречивых и несовместимых одновременно, – и они казались ему единым прекрасным полифоническим аккордом.

– Наверное, ты приобрел захватывающий опыт, – вставил Арт. – Ведь ты же вырос в Зиготе.

– Это точно!

– Слушай, расскажи мне еще что-нибудь про Сабиси.

Ниргал склонялся в кресле, чувствуя легкую дрожь, и продолжал делиться с Артом воспоминаниями.

Поначалу он глядел на все, разинув рот. Иссеи делали невероятные вещи. Пока первая сотня ругалась, боролась и рассеивалась по Марсу, началась война. Многие либо погибли, либо ушли в подполье. Ну, а японские поселенцы – двести сорок человек – основали поселение через семь лет после прибытия первой сотни. Они высадились на Марсе и сразу же принялись обустраиваться на месте. Они адаптировались к последующим переменам, включая и появление мохола возле их укрытия. Однако они взяли его под контроль и использовали отходы в качестве строительного материала. Когда уплотнившаяся атмосфера позволила им выбираться наружу, они возделывали окрестности, каменистую и высокогорную область, не очень-то и приспособленную для садоводства. Постепенно вокруг вырос разбросанный гномий лес, крошечных размеров криволесье, с островками альпийских лугов.