– Может, и так, но я все равно это ненавижу.

– Подумай об этом как о метаархитектуре. Как о строительстве культуры, которая позволит существовать архитектуре. Тогда это не будет для тебя таким тягостным.

Надя фыркнула.

– Этот случай должен быть простым, – продолжила Шарлотта. – Решение вынесено, им остается только ему подчиниться.

– А если они откажутся?

– Значит, придется вводить полицию.

– Другими словами, начать гражданскую войну!

– Они не станут заходить так далеко. Они подписались под конституцией, как и все остальные, а если все ее поддерживают, то они становятся изгоями, как Красные экотажники. Не думаю, что они на это пойдут. Они просто проверяют предел прочности.

Шарлотту, казалось, это не раздражало. Такова уж людская природа, словно бы говорила она. Она никого не винила, не была расстроена. Очень спокойная женщина – расслабленная, уверенная, знающая. Координируемый ею исполнительный совет уже был хорошо организован, а может, и вовсе слажен. Если такие умения давал матриархат вроде того, что в Дорсе Бревиа, думала Надя, это еще один плюс для него. Она не могла не сравнивать Шарлотту с Майей, у которой случались перепады настроения, которая впадала в тревожные состояния и вечно все драматизировала. Вероятно, это были индивидуальные качества, не зависящие от культуры. Но было бы интересно отдать больше таких должностей женщинам из Дорсы Бревиа.

Следующим утром на заседании Надя встала и заявила:

– Приказ, воспрещающий выброс воды в Маринер, уже издан. Если вы его не прекратите, будут задействованы силы новой полиции мирового сообщества. Не думаю, что кто-либо этого желает.

– Не думаю, что вы можете говорить от имени всего исполнительного совета, – сказала Джеки.

– Могу, – отрывисто бросила Надя.

– Нет, не можете, – снова возразила Джеки. – Вы лишь одна из семи. И вообще, совет еще должен решать.

– Мы еще это обсудим, – сказала Надя.

Заседание продолжилось без особого успеха. Каирцы чинили всевозможные препятствия. Чем больше Надя понимала их действия, тем меньше они ей нравились. Их лидеры имели важное значение для «Свободного Марса», и даже если бы их дело провалилось, они могли добиться уступок для партии по другим вопросам, захватив себе таким образом больше власти. Шарлотта признала, что это могло также быть их основным мотивом. Из-за чувства цинизма и отвращения Наде было очень тяжело вежливо вести себя с Джеки, когда та ей что-то говорила, непринужденно веселая, беременная королева, курсирующая меж своих приспешников, словно линкор среди весельных лодок.

– Тетя Надя, мне очень жаль, что вы посчитали нужным так поступить…