И вот, через вечность лесного странствия, раздался тихий, тревожный голос:
– Стой, кто идёт?!
– Свои, – прохрипел я. – Свои! Ребята, Медведь я!
– Ребята, Медведь! Живой!
Ко мне подбежали два чёрных силуэта. Я напрасно так обрадовался – расслабился и тут же рухнул им на руки без сознания.
Контуженый порядок
Контуженый порядок
Я пришёл в себя с недоумением и тем же вопросом: «Где я?» Понял, что лежу, попытался встать, но в плечи мне упёрлись руки, и молодой девичий голос попросил:
– Лежи, милок, лежи.
– Как тебя зовут?
– Таня.
– Таня, где я? Кто тут командир, позови его сюда. Иди, иди, зови. Я уже в порядке.
Как только давление рук ослабло, я сел, но оказался в каком-то неустойчивом положении, поэтому стал падать. Чьи-то руки меня подхватили, усадили, и голос Кадета запричитал:
– Дядь Вить, тебе лежать надо!
– Вот ещё новость! Некогда, Миша. Миша? Я дошёл?
– Дошёл, дошёл. Я так рад! Мы все рады. Ребята из первой роты сказали, что ты под танк с гранатой прыгнул и подорвал себя с танком. А ты пришёл.
– Мои? Рассказывали? Живые, значит? Сколько человек спаслись?
– Сто семнадцать.
– Ого! Супер!
– Правда, наших мало совсем. Сапёры, шиловские, лешие, пушкари. Из рот по десятку. Много из свиридовского батальона. Сам Свиридов не пришёл. И Ё-комбат погиб. И никто из командиров не вышел. Только Семёнов. Он теперь старший. А вот и он.