До конца собрания Пламенный чувствовал на себе злой взгляд Ичби. Внутри него плескалось удовлетворение от того, что он смог задеть старика. Наконец, собрание было окончено. Эльф вышел из учительской в компании друзей. Артуро, Хаято и Айчиру шли рядом.

— Зачем ты дергаешь этого змея за хвост? — укоризненно сказала целительница. — Он злопамятен.

— Я тоже.

Хаято натянуто улыбнулся и сказал:

— Ах, да, он посмел обижать твоих учеников.

— Ты тоже, — напомнил ему Линдереллио. — Вы с Мираном до сих пор на ножах, хотя мальчишка тебе ничего не сделал. И его приняли Иночи и Роддо.

— Я не трогаю этого крысеныша только из уважения к тебе! — процедил сквозь зубы Хаято.

Эльф невесело улыбнулся.

— О, его уже опустили до крысеныша? За то, что его кровь все-таки помогла тебе разобраться с мроу?

— Он полезен, — нехотя признал друг. — Но опасен.

— Увы, иногда приходится мириться с опасностью ради пользы.

Хаято отвернулся и проворчал:

— Можно подумать, ты сам оставил бы в живых темного эльфа.

“Уже оставил, — подумал магистр. — Жалею об этом. Но раз за разом этот мальчишка оказывается полезен.” Но вслух он больше ничего не добавил.

Магистр достал из рукава пузырек со странной зеленоватой жидкостью и поставил перед Райгой. Второй флакон был чуть поменьше, а жидкость в нем была золотистой. В третьем плескалась отвратительная на вид буроватая жижа.

Девушка с опаской оглядела снадобья, а затем перевела взгляд на наставника.

Эльф сидел за столом, выпрямив спину, и внимательно разглядывал лицо своей ученицы. Райга начала рассматривать кончики молочно-белых волос наставника, которые лежали на циновке. Несколько минут в гостиной царило молчание.

— Решай сама, — наконец, сказал магистр Лин и поднялся. — Жду тебя на тренировочном поле. И думай быстрее.

После этого он ушел и оставил девушку наедине со своими мыслями.

Райга осторожно открыла первый пузырек, понюхала его содержимое и поморщилась. После того снадобья, которое ей давали для взлома источника и его поворота, пить очередную эльфийскую гадость не хотелось ужасно. То, что в этот раз ее никто не заставлял, ничего не меняло.