Я не мог ничего понять. И посоветоваться не с кем. Кому расскажешь? Кому можно рассказать? Только Кельшу. Но мне стыдно. Как он потом будет смотреть на меня? Ведь Голум – это я. Я разом и теперешний такой весь крутой, круче только горы, от собственной крутизны и улётности у самого голова кружится, и то мерзкое существо. Я хорошо помнил весь путь в пропасть. Не хочу, но помню. Помню, как грабил людей, помню, как пытал невиновного парня, помню, как изнасиловал Настю. Даже помню, что думал тогда. Ага, «все бабы – клади». Премудрости. А девчонкой руководило простое детское любопытство. Как она может быть гулящей, у которой «чешется», если до той ночи о взаимоотношениях полов она даже не думала! Для неё это было далёким будущим. Послесвадебным. И никак иначе.

Как же может деградировать человек! Конечно, каждый по себе судит, но я – капитан, командир Красной Армии, сужу так, а я – мерзость Голум – сужу иначе. Что это? Шизофрения? Ведь там был и правда я. Вообще голова кругом идёт.

И вообще, почему я оказывался «там» в моменты, когда меня «тут» не было? Сны ли это были? Или я возвращался в будущее, терял там любимых и близких, умирал, возвращался, исправлял, чтобы стало ещё хуже, и уже я попал в сорок первый, а Некромант – не я, а я-два. Этакое зеркало. Параллельное. С переносом сознания сквозь время?

Что это, Боже, что это было? И что это есть? Что я делаю тут? В чем Твой урок мне? Зачем я здесь? Где искать мне ответ, с кем посоветоваться?

Но душевные муки – это, конечно, важно, а долг – важнее. К делу! За работой лишнее в голову не лезет и не мешает. Все-таки тут я – командир Красной Армии, вся страна на меня смотрит, я могу собой гордиться. И не могу её, Родину, подвести. И их, людей. Поэтому – вперед! На Берлин!

В целом пробег у меня оставил приятные впечатления. Я научился водить самоходку, поработал заряжающим, наводчиком, внимательно вникал в советы бывалых пушкарей, что попали в полк из батарей противотанковой артиллерии после госпиталей. Старался максимально загрузить голову, ни секунды рефлексии не оставить.

Моя командирская машина имела номер 013. А мне – начхать. Брасень принёс краски, я привёл заводского художника, и после очередного привала на боку самохода поверх номера тринадцать появилась оскаленная морда медведя с когтями. Этот рисунок в моём времени часто можно увидеть на нашем триколоре в компании с надписью: «Россия, вперёд!»

На следующем привале регламентные работы были сорваны, так как каждый посчитал необходимым своими глазами увидеть медвежью морду и встать в очередь к художнику. Но художник был занят. На бортах САУ уже были оттрафаречены единороги, на ЗСУ – фениксы, на БРЭМах теперь он рисовал шлем русского витязя, на «Сталкере» – знак радиационной опасности, на заправщиках – бурёнок, на БЗМ – обойму с патронами мосинки.