Проводили глазами самолёты с крестами, споро стали сворачиваться.

Только соединившись, полк опять распадался. Боевую часть я повёл на север, тылы Гинзбург повёл на восток.

До намеченного места добрались почти без происшествий, так – вспугнули две разведгруппы врага. Уничтожить не получилось – очень резво они ретируются, боя не принимают.

Вышли на намеченные позиции раньше противника, чего я, честно говоря, опасался. Не успеть в смысле. Закрепившегося немца наскоком не возьмешь. Как и нас. И отходить нам было бы уже больно.

По обеим дорогам сплошной рекой текла людская масса, обтекая огромные бомбовые воронки, остовы техники и трупы людей и животных.

– Комиссар! Вот и для тебя нашлась работа. Не всё же штаны марать в тылах. Всех дезертиров остановить, организовать из них пополнение нашей мотопехоты. А это твоя работа! Как? Раком, гля!

Наметили позиции, батареи и пехота стали зарываться в землю. Разведчики разлетелись во все стороны – враг не обязательно подойдёт с запада.

Испытание людей. В состоянии аффекта

Испытание людей. В состоянии аффекта

Когда намечал сектора обстрелов в линии огня полка, вернулся Кадет. Летел на своём «Кирасире», как на самолёте.

– Немцы? – запросил по радио.

– Нет пока, но кое-что занятное.

Занятным оказался белобрысый мальчуган с подбитым глазом и облупившимся носом.

– Здесь, в селе, стоят сухими до десятка танков, – докладывал Кадет, показывая на карте.

– Вот почему развилка оказалась свободна, – кивнул я и обратился к мальчугану: – Точно без топлива?

Тот закивал:

– Они последнее сливали для нескольких танков.

– И где эти танки заправленные?

– Обратно ушли.

Ушли ли? Боевое охранение, засада? Видно, Кадет о том же подумал: