Начштаба кивал, глядя на запад. Я понял, что он меня не слушает.

– Чувствую себя Маугли. Сейчас мудрый Каа придумает, как одолеть рыжих собак.

– Да, – вздохнул начштаба, – и как их одолеть? По носу дали, они здесь встали, а в других местах так и прут. И дорог здесь масса, все не перекроешь. «Они текут, подобно реке».

А, слушал, оказывается! И Киплинга, похоже, читал.

Я ткнул пальцем в карту:

– Сюда идти надо. Здесь мы их притормозили. Сами тормознём – окружат, жилы подрежут.

– А почему сюда?

– Железка. Дорога вдоль неё. Могут пройти крупные колонны. Если и там их тормознём, то наши успеют по Дону закрепиться. В остальных местах мелочь.

– Встречный бой?

– Есть выбор? Любую стационарную оборону они просто блокируют и обойдут. Надо бить на опережение. Отходим сюда и по этой дороге движемся к железной дороге.

– Днём? На виду?

– Ты же пришёл сюда днём с колонной? Всё, я решил! Готовь полк к рейду. Да, в вышестоящие штабы не докладывай. Толку от них нет, помощи нет, только и могут ярмо на шею накинуть. Лучше бы боепитания подбросили.

Я пошёл к «Пуху». Новый мехвод с разбомбленного «Единорога» отмывал от крови своё рабочее место, остальные перегружали снаряды из полуторки в боеукладку, а обратно кидали стреляные гильзы. Тут меня и нашёл Кадет. Чумазый, как бомж.

– В грязи морда, в заду ветка – то пришла моя разведка, – приветствовал я его.

Кадет не растерялся:

– Гром гремит, земля трясётся, – то Медведь на штурм несётся.

Я рассмеялся, обнял его.

– Рад, что ты жив. Кого привёл?

– Этот парень через смотровые люки немцев отстреливает. Ночью прибился к нам, воюет геройски. К себе хочу забрать.

– Да ты что! Серьёзно? Через люки?