Так, Ллана, не жмуриться от удовольствия! Мы тут не одни!

Не одни – мягко сказано. Вокруг нас собралась небольшая толпа. Все жадно пялились, ловя малейшее движение кронса. Кто-то предлагал позвать врача. Кто-то вспомнил, что у него племянник врач.

Отчаянно хотелось уйти в себя, в свою отдельную реальность, и захватить с собой Эрихарда. Простого и близкого. Не того, который кронс.

– Холодные тьеры, – заговорила Ингверда таким тоном, что ни у кого не осталось сомнений, кто здесь самый холодный. – Если вдруг вы пропустили самое интересное, то времена Арнорха прошли. Мой брат вряд ли оценит навыки ползанья на брюхе и прочие цирковые трюки.

Кто-то закашлялся.

Слух уловил что-то непереводимое.

И целый клубок эмоций – страх, восхищение, зависть, презрение, но больше все-таки страх – еле успела закрыться от всего этого!

Зрителей как ветром сдуло.

– Спасибо, – бросил Эрихард сестре, не оборачиваясь.

Ингверда улыбнулась и поспешила исчезнуть.

Целая минута принадлежала только нам. Осторожные касания, неразрывно связанные взгляды… вспышка камеры. Льды.

– Отпусти ногу, – встрепенулась я.

– Неприятно? – догадался «жених».

Неправильно догадался.

– Приятно, но неприлично!

Вместо того чтобы сразу убрать руки, он медленно скользнул по лодыжке вверх, слегка помассировал. Мм-м…

– И почему почти все приятные вещи считаются неприличными? – спросил вкрадчиво и посмотрел так, что я вспыхнула.

Разжал хватку.

Ну вот.

Я приложила максимум усилий, чтобы подавить неуместное разочарование.