Выйдя из машины первым, Реган как истинный джентльмен открыл своим пассажирам двери и взял мои вещи, чтобы помочь занести их в дом.

— Спасибо, — пробубнила, неохотно отдавая сумку и вылезая из машины, опираясь на протянутую руку.

Оказалось на улице вечер и совсем стемнело. Так захотелось покачаться веревочных качелях, весящих на дереве, и побыть одной, словно мне не хватило года в одиночестве.

— Мама, Реган, вы идите в дом, — взмолилась, — а я побуду здесь совсем чуть — чуть.

— Все хорошо? — поинтересовалась мама.

— Да, все отлично.

Реган, посмотрел на меня с интересом, и нехотя последовал за мамой, скрывшись за дверьми дома, а я опустилась на качели, и сильно оттолкнувшись ногами, полетела вверх затем вниз и снова вверх, оттолкнулась еще сильнее, потом еще, и на миг, что-то внутри меня встало на свое место. И вот я лечу, вечерний прохладный ветер обдувает щеки, с дерева падает легкий снег, который совсем недавно улегся на эти тяжелые ветви, снег хрустит под ногами, когда я отталкиваюсь от него. Откинулась назад, держась за веревки, и паря словно птица, посмотрела в небо. Где-то в самой его вершине ярко светила полная луна.

— Луна, — промелькнуло в голове, остановив качели, я встала посреди лужайки и пристально всмотрелась в небо.

Что-то было не так в этой луне и вместе с тем абсолютно верно.

— Ты, одна, прошептала ей, — как и я.

От легкого мороза и не самой теплой одежды, быстро замерзла, пришлось идти домой, хотя совсем не хотелось.

И вот крыльцо, перила, покрытые снегом, один, два, три ступеньки, дверь.

Открыла ее и окунулась в родные запахи и уютные стены. Такое странное чувство возникло при виде прихожей и открывающейся из нее гостиной, словно все это не мой дом, как будто я была не я, и все вокруг чужое.

— Эмили, проходи, мы на кухне с Реганом пьем чай, — смеясь над чем-то, участливо позвала мама.

Последовала ее предложению, и, сняв верхнюю одежду, прошла на кухню.

Реган при виде меня сразу поднялся из-за стола, и отодвинул стул стоящий рядом с ним.

— Спасибо, — пробубнила, сев рядом с мамой проигнорировав его предложение, и стала пить чай, так заботливо налитый для меня.

Реган не удивился и не обиделся, просто задвинул стул на место и сел напротив.

— Ну, уже поздно, — после десятиминутного всеобщего молчания, нарушил напряженную тишину Реган, и поднялся из-за стола.

— Мне пора, — добавил, сверля меня своими черными глазами, как и весь вечер, что жутко нервировало и пугало.