И вот он… Столь пугающий день свадьбы настал. Все словно в тумане, подъем, завтрак, ванна, недолгие сборы, дорога до церкви, венчание друга. Его тихое, — Да, — ее уверенное, — согласна, — и поцелуй скрепивший их судьбы навечно, разрушив мою собственную навсегда. Затем снова дорога, мы едем на пирс, тепло встречающий гостей солнечным днем и легкой прохладой от моря, бьющегося о скалы где-то там внизу.

— Какая ирония, — думала про себя, — здесь на этом самом пирсе, мы столько бессонных ночей мечтали о том, какой будет наша жизнь, но больше нет нас! — почему то крутилось в голове, — есть только я. После свадьбы Питер собирается навсегда уехать, все как мы и планировали.

Гости постепенно заполняли большой шатер, специально подготовленный к свадьбе, недалеко от пирса, так свободно парящего над обрывом и пугающего своей высотой. Когда мы были детьми, я до дрожи в коленях боялась ступать на него. Казалось, что как только окажусь на этих скрипящих досках, они сразу же рухнут вниз и исчезнут в холодной, пенящейся воде, поглотив вместе с собой.

— Какая глупость! — ругала себя, стоя и глядя в бескрайнюю синюю морскую гладь. Море сегодня было, на удивление, спокойным.

— Эмили, — окликнула мама, оторвав от самого важного наблюдения в жизни, — они приехали, — сообщила и отправилась в шатер к остальным гостям.

— Иду, — отозвалась я. Тихий, неуверенный голос разнесся над бесконечной гладью, а рука случайно разжалась, и лепестки роз, подготовленные для встречи молодых, закружили повсюду, подхваченные ветром.

Набрав воздуха в грудь, и вымученно улыбнувшись, отправилась к праздничному шатру, наслаждаться вечером.

Нехотя осмотрелась в просторном помещении. Легкая белая ткань шатра лениво играла на ветру, на столах и арках яркими пятнами разместили цветы. Голодные гости томились в ожидании банкета, а молодожены пока не почтили присутствующих своим вниманием. Столы, расположенные по всему периметру утопали в многочисленных угощениях, но смотрела на все эти изыски достаточно холодно, ведь была не голодна.

В качестве почетного гостя и по праву лучшего друга заняла ближайший к молодым столик, согласно табличке с моим именем на нем. Все вокруг сияли, веселились, и наверняка только мне одной на этом празднике жизни и любви было не по себе. Что тревожило душу — не знала, но это незнакомое чувство мучило, жгло изнутри. Так и не смогла дать ему название, хоть и пыталась обозначить для себя: эгоизм, самолюбие? Сердце бешено колотилось с каждой секундой все быстрее, и ныло, словно должно произойти, нечто невообразимое, будто я потеряю смысл в этой пустой и никчемной жизни. Но ничего не происходило, пока не появился жених.