– Спасибо, Кацка, – ответила Эбби и сама повесила трубку.

Она послала новое сообщение на пейджер Марка. Потом легла и стала ждать его звонка. Он не звонил.

Потянулось время. Эбби не спалось. Ее страх за Марка нарастал. Она пыталась рассуждать логично и вела разговор с собой, перечисляя все причины, мешавшие Марку позвонить. Возможно, у него была тяжелая операция и сейчас он спит в ординаторской. Он мог случайно уронить и сломать пейджер. Наконец, в эту минуту он стоит у операционного стола. Или…

«Или его уже нет в живых. Как Аарона Леви. Как Кунстлера и Хеннесси».

Она послала ему еще одно сообщение. Потом еще.

В три часа ночи зазвонил телефон. Задремавшая Эбби мгновенно проснулась и схватила трубку.

– Эбби, это я.

В трубке потрескивало, как будто Марк звонил откуда-то издалека.

– Я тебе без конца посылала сообщения на пейджер, – сказала Эбби. – Где ты?

– В машине. Еду в клинику… Эбби, нам нужно поговорить. Обстоятельства… изменились.

– Между нами? – сразу спросила она. – Ты это хотел сказать?

– Нет. Нет, Эбби. С тобой это никак не связано. И никогда не было связано. Это касается меня. Тебя в это просто затянуло. Я пытался удерживать их на расстоянии, но теперь они зашли слишком далеко.

– Кто они?

– Команда.

Эбби боялась задать следующий вопрос, но выбора у нее не было.

– Ты говоришь обо всех вас? Вы все к этому причастны?

– Уже нет.

Голос Марка пропал. Эбби показалось, что она слышит звук проносящихся машин. Потом Марк заговорил снова.

– Этим вечером мы с Мохандасом приняли решение. Я был у него дома. Мы говорили, сравнивали записи. Эбби, мы кладем наши головы на плаху, но мы так решили. Время настало. Мы больше не можем этим заниматься. Мы с Мохандасом собираемся предать все это широкой огласке. И нам плевать на остальных. В заднице я видел этот Бейсайд. – У него задрожал голос. – Я был трусом и теперь очень сожалею о своей трусости.

Эбби закрыла глаза: