— Он ещё жив?

— Да, — ответил Сергей — Только… я его немного поломал.

Священник настороженно глянул на лестницу наверх и сказал, что-то вроде «надо выбираться».

— Идём, девочка моя, — ласково по-отечески сказал отец Алексий и повёл Свету к выходу. Проходя мимо Сергея, она кинула на него странный взгляд.

Когда они выбрались, то отец Алексий тут же подскочил к атаману и стал его проверять.

— Без сознания. Ты его пытал?

Сергей не ответил. Он ожидал осуждения и нравственного поучения, но отец Алексий лишь покачал головой и поучительно произнёс:

— Я бы хотел сказать тебе, что ты переборщил, но вынужден сдержаться. Ты сделал всё, чтобы спасти нас. Этот человек, Виктор Драгович, не злодей. Он несчастен и испытал горе, но если безумец начинает представлять угрозу для общества, то нужно сделать всё, чтобы его изолировать, а если не удастся изолировать то…

Отец Алексий многозначительно замолчал, и Сергей ожидал, что тот сделать демонстративный жест проведя пальцем по горлу. Но не сделал.

— Он рассказал мне, из-за чего всё это, — сказал Сергей — Вся эта чистка, все эти жертвы среди мирного населения.

— Мне он тоже рассказал. Я терпеливо выслушивал его боль. О его жене и дочерях, ставших жертвами этого деспота, которого мы все именуем Великим Благодетелем.

— Хотите сказать, что тут я тоже не виноват?

— Не виноват, — твёрдо заверил его отец Алексий — Не думай, что я просто пытаюсь тебя утешить. Всё это началось, когда Долгорукая выпустила вольников из резервации. Эти фанатики нарвались на тебя. Но даже когда ты попал в руки правосудия, они не смогли усмирится. Потому что только себя казаки считают вершителями русской справедливости. Они возгордились и поплатились не только они, но и их близкие. Всё вот это, — отец Алексий демонстративно обвёл рукой поле, усеянное ошмётками тел — результат их действий. И что самое страшное, они этого так и не поняли. Даже вот он, несчастный атаман Виктор Драгович.

— Эм,… батюшка.

Тонкий голосок Светы прервал его монолог. Отец Алексий посмотрел на неё и склонив голову отошёл. Молодым людям предстоял разговор.

Света взяла Сергея за руку и отвела в сторону. Он терпеливо выслушивал от неё всю правду. О том, что любовь была только у него, а у неё игра. Она говорила быстро, но было видно, что слова даются ей с трудом. Тем не менее слова были искренними. Света не пыталась выгородить себя оправданиями в стиле «но потом я сама тебя полюбила». Нет, она действительно раскаивалась, ибо её игра, в конечном счёте привела к десяти годам страданий человека, виновного только в том, что полюбил.