– Вот мой домашний кабинет. Рядом спальня.

– И вам не тесно в двух комнатенках? Одному из видных специалистов Города-лаборатории! В Штатах, право, вас обставили бы лучше: особняк, сад при нем, гараж, автомобиль! Бар напротив.

– Возможно. Но здесь я, увы, на правах холостяка или, точнее говоря, покинутого мужа. Живу как на биваке.

– Знаю. Сочувствую. Имел удовольствие познакомиться с вашей женой в порту.

– С бывшей женой.

– О! Мы еще вернем ее вам, только будьте с нами! Перед богом она навсегда останется вашей. Браки заключаются на небесах. И не расторгаются там.

– Пока что мы не на небесах, а в «подземелье»…

– Вот именно, парень! Вы в подземелье! В «прихожей ада», я бы сказал.

Мелхов нахмурился.

– Не падайте духом, старина. – хлопнул его по плечу Смит. – Мы найдем с вами общий язык. Все идет прекрасно! Вчерашний провал за обеденным столом чего стоит!

– Вы так думаете, Генри?

– Конечно! Закурим сигарету? О'кэй?

– Здесь не курят, Генри. Расход кислорода на горение недопустим.

– А! – небрежно махнул рукой с зажигалкой Смит. – Я читал на воротах вашей преисподней, что она для некурящих.

– Да. Мне пришлось бросить курить, – кивнул Мелхов.

Смит достал сигарету и бесцеремонно закурил, остро следя за реакцией хозяина. И поскольку тот не шевельнул бровью, он продолжал уже по-английски:

– Хэлло, Джордж! А вы не задумывались над тем, что запреты, введенные в Городе-лаборатории ее «научниками», попирают элементарные права людей? Каждый человек имеет право решать для себя, будет ли он курить, пить, нюхать марихуану и развлекаться с девочками. И никто не может отнять у него этих общечеловеческих прав, узурпированных здесь, в Городе-лаборатории ООН, вопреки всем ее установлениям.

– Это не совсем так, Генри, – попробовал возразить Мелхов. – ООН тут ни при чем. Запрещают же курить в огнеопасных местах.

– Вот именно! В огнеопасных. Здесь жарко, очень жарко, Джордж, несмотря на ледяные стены и ледяной свод над головой. Настолько жарко, что все может рухнуть. Вчера вы должны были понять это.

Мелхов поднял брови: