- А к свадебному путешествию вас тоже принудили обстоятельства?

- За пятнадцать лет верной службы бедняжка не видела ничего, кроме больничных стен и капризных, вечно ноющих больных. Так почему бы напоследок не вознаградить ее. А кроме того, в Египте у меня были дела.

- О-о, Эрих, вы – чудо! Вы – благороднейший, гуманнейший человек! Мне стыдно за свои гадкие упреки.

Конечно же судьба какой-то там медсестры была Николь глубоко безразлична. Главное, что они снова единомышленники, заговорщики, связанные общей тайной. Главное, что у нее снова есть шанс.

- Я так скучала, Эрих, все эти бесконечные четырнадцать дней. Так безумно тебя ревновала, представляя, как вы развлекаетесь там вдвоем. Наша встреча в оранжерее... я не могу ее забыть.

Он прочувствованно молчал. Ничто так не распаляет женщину, как многообещающая сдержанность мужчины.

- Ты не можешь свободно говорить? – насторожилась Николь. – Наша новобрачная где-то рядом? Должно быть выходит из ванной с полотенцем на костлявых бедрах и в шлепанцах на босу ногу?

- Клары здесь нет. Она у себя дома, – прервал ее разыгравшееся воображение Гроссе.

Сердце Николь подпрыгнуло. Они по-прежнему живут врозь. Значит он не обманывает ее. Значит все не так уж и плохо.

- Ах, да что же это я! – вдруг спохватилась ревнивица. – Я ведь звоню совсем по другому поводу. – Ее голосок приобрел трагические тона. – Ты уже знаешь о горе, постигшем семью Браунов?

- О каком горе? Что там стряслось? Эдмонд снова болен?

- Если бы. Эдмонда больше нет с нами. Такое несчастье.

- Не может быть! Почему же я не в курсе? Как это случилось?

- Его отвезли в какую-то частную клинику, когда вы развлекались в Египте, – не преминула уколоть Николь. –Долли позвонила мне вся в слезах. Эдмонд скончался, не дождавшись операции. Подробностей пока не знаем.

- Сейчас же свяжусь с ней.

- Я еду туда. Майкл подойдет позже.

- Я тоже приеду. И пожалуйста, Ники, будь благоразумна.

- Как ты назвал меня? Повтори еще разок. – Сияние, которым окуталась Николь на другом конце провода, казалось, просачивалось через трубку. – Ни-ки. Какая прелесть! Меня никто так не называл.

- Наберись терпения, Ники. У нас все впереди. До вечера. – Последние слова прозвучали так проникновенно, так интимно, будто речь шла о любовном свидании.

- До вечера, – нежно проворковала в ответ усмиренная Николь.