Он глубоко вдохнул, переступил порог и закрыл дверь — с этойстороны был прочный засов. Приглушенный топот приблизился вплотную и остановился, раздались глухие удары в дверь. Попытались и дергать, но без толку — наверное, засов предусмотрен как раз на случай погони.

Толуман еще помедлил и выключил свет. Достал из-под рубашки мамин камень: не только ледяной, но и горит угрюмым красным огнем.

«Темный коридор, — как-то сказала мать, — это самый опасный путь между мирами. Опасность в том, что ты не сможешь управлять им, как это делают Владыки. Он перенесет тебя, куда ведет последний оставленный след. А коридором, как правило, пользуются не люди».

«Рогны умеют управлять им?» — вспомнил он свой вопрос.

«Только старшие рогны и только отчасти. Он создан древней и могущественной цивилизацией. К счастью, она стерта из мироздания… почти целиком. Даймоны иногда пользуются им, хотя предпочитают другие пути. Коридор один, но входов и выходов может быть много. Коридор вечен, его питает энергия Огненного мира. Коридор всегда пуст, разве что возьмешь кого-то в попутчики. Держись от него подальше…».

Толуман касается пальцами шероховатой стены, чтобы не споткнуться в темноте, и начинает идти. Впереди должна быть глухая стена, но она куда-то делась. Неприятный холодный ветер дует навстречу, и пару раз что-то невидимое словно мягкими крыльями трогает волосы.

Сначала считает шаги — уже больше двухсот, — но потом сбивается со счета. Куда он идет, к Неве или от нее?.. Впереди начинает брезжить мутный свет.

Неожиданно выходит в тускло освещенное помещение. Оно круглое, окна как горизонтальные бойницы под потолком — в них и сочится свет. Есть и дверь, похоже из темных досок, но трогать ее не хочется: ручка имеет форму растопыренной четырехпалой ладони, и придется будто пожимать руку неизвестно кому. Обратно из помещения ведет туннель с гладкими черными стенами, будто из антрацита.

Толуман подошел к стене и, встав на носки, попробовал выглянуть из окна. Стало понятно, откуда берется холодный воздух: он втекал сквозь бойницы, запах был горек и незнаком. Сквозь бойницу мало что можно разглядеть, только какие-то сугробы, белесые в мутном свете.

Сугробы?.. Холод проник под воротник и протек по спине — в Петербурге еще только осень!

Толуман отступил от окна, было жутко повернуться к нему спиной. И вместо холода будто ледяной клинок коснулся спины: снаружи раздался яростный пронзительный вопль. Ничего подобного раньше не слышал — ненависть и отчаяние слились в нем.

Он поднял руку, чтобы вытереть со лба пот. И обмер — рядом кто-то стоял. Фигура, закутанная в темный плащ, серое изможденное лицо, орлиный нос… Даже вздохнул от облегчения — старшая рогна!