— Не вопрос, где ваш ментат? — спросил Голиаф.

— Я ментат, — услышал я голос, который мне был смутно знаком, характерный такой, но вспомнить того, кому он принадлежал я не смог, но мне было понятно, что говорит тот, кто стоит рядом с шатуном.

Вообще, после того, как Голиаф подошел к стоявшим и остановился, так чтобы Шатун и стоявший с ним рядом ментат оказались между ним и теми, кто вышел из машины, я уже предвидел развязку сложившейся ситуации, а когда последний из четверки ненавязчиво подошел к Голиафу, все стало еще очевиднее. У меня даже не закрадывалась мысль о том, что Шатун не видит смену диспозиции Голиафа и его ментата, что ставят их на линию огня сразу с двух сторон, по всей видимости, у него есть туз в рукаве.

— Приступай, — обратился к ментату Шатун.

— Вы приехали сюда для того, чтобы убить Шустряка? — начал допрос ровный и знакомый голос.

— Я нет, ответил человек державшийся рядом с заказчиком, являвшийся тем самым гнилым ментатом, — но Голиаф, видимо, планирует именно такое развитие событий.

— Имеете ли вы претензии к Бастиону или ко мне? — спросил Шатун после того, как его ментат кивком подтвердил ответ на предыдущий вопрос, а смена ведущего допрос с ментата на Шатуна удивила не только меня.

— Я нет, — ответил ментат.

— И я тоже, — помедлив добавил Голиаф, — прекрасное место у вас тут.

— Имел ли место договор между Голиафом и Шустряком на указанную в депеше розыска сумму? — продолжил допрос Шатун, дождавшись очередного кивка своего ментата.

— Имел, — ответил ментат, и меня привлекла серо–зелёная вспышка, которая сверкнула в этот момент где–то в его сплетениях, ага, тварь воспользовалась даром и ментат кивнул, видимо не заметил лжи.

— Присутствовал ли лично Шустряк при заключении договора?

— Да, конечно, вам же должны быть известны правила работы ментатов, — в этот момент вспышка произошла еще раз.

И тут я увидел, как Шатун со своим ментатом просто пропали, причем они пропали только из того, что вижу я, иначе бы это всполошило и ставших рядом, но нет, они проигнорировали это, и тут я услышал следующий вопрос.

— Скажите, вы сейчас использовали свой дар, позволяющий обманывать ментата для того, чтобы он не мог распознать вашу лож? — спросил голос невидимого мною Шатуна, и я тут же понял, что лож была раскушена еще в первый раз, и вся эта игра была лишь для того, чтобы подтвердить использование уловок, а их исчезновение, это и есть припасенный козырь.

Мне показалось, что высказанный вопрос не успел дозвучать до конца, как у Голиафа активировался дар, смысла в ломании дальнейшей комедии не было, тем более что охрана, стоявшая у машины, начала вскидывать оружие. Я призраком ринулся сквозь стену контейнера, в пару прыжков преодолев расстояние до стоявших, и тут же сменил пространства местами, окружив себя куполом из зеленоватого морока. Моей целью был Голиаф, его и ментата нужно было взять живыми, в отличии от прибывшей с ними охраны, времени на переговоры с ними нет, да и они сами выбрали сторону, на которой решили воевать, так что я без зазрения совести вскинул автомат, переведя в режим одиночного огня. Каждому охраннику я выписал по одной свинцовой пилюле в голову, промахнуться с такого расстояния я не мог, особенно с учетом того, что стрелял по неподвижной мишени, а вот для Голиафа я припас кое–что поинтереснее.