— Ты можешь заставить ее резко расти, как ты обычно делаешь это с растениями? — спросил Гарэл.

— Наверное, да, но мне надо подумать, — ответила Нинель. — Что нам это даст, если плесень вырастет? Плесень опаснее обычных растений, она ядовита. В теперешнем состоянии она не нанесет нам сильного вреда, но если вырастет под воздействием моей магии, то может запросто отравить.

— Серьезно? — удивился Гарэл. — Никогда бы не подумал, что эта черная ерунда может как-то мне навредить.

Нинель усмехнулась:

— Ее надо накормить. Тогда она согласится служить мне. И у нее будут на это силы.

— Чем же ее накормить? — спросил Гарэл.

— Чем-то вкусненьким, — нахмурилась Нинель. — Вкусненьким для нее.

— Могу помочиться на нее, как раз хотелось бы, — усмехнулся Гарэл.

— Ты прикован, как ты собираешься это сделать? — фыркнула Нинель. — Спасибо, не хочу, чтобы ты промазал и попал в меня.

Гарэл расхохотался.

— Было бы лучше дать ей крови, — пробормотала Нинель.

— Крови? Кровь Денариса подойдет? — воодушевился Гарэл.

Нинель вскочила и в негодовании уставилась на брата:

— Ты взял у Вестника подвеску?!

— Да. Я подумал, что она может нам пригодиться, поэтому взял ее себе, раз уж ты отказалась.

Нинель скривилась.

— Кормить плесень кровью демона, а потом использовать ее с эльфийской магией? Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее, — пробормотала она, разглядывая дверь. Плесень проникла глубоко в древесину, впиваясь своими маленькими тельцами в нижний край досок. Если заставить плесень расти, то она выломает дверь.

— Самое опасное то, что плесень выделит в воздух огромное количество спор, — объяснила Нинель брату, откинув мысли о крови Денариса. — Споры опасны для тебя. Ха, вспоминаю свои походы по грибной роще в Сахане — там споры были повсюду, но на меня они никакого влияния не оказывали. Наверное, потому что я эльфийка и умею ими управлять. Я сомневаюсь, что плесень поможет нам сбежать, она скорее убьет тебя, прежде чем мы сможем освободиться.

— Боишься за меня? — спросил Гарэл.

— Конечно. И стражников жалко, — кивнула Нинель и вздохнула.