– Пиявки? А! Да… было дело. Это нечаянно, Шалун вниз тянул, а мне воздуха не хватало. Так и вонючка эта в рот попала…

– Ни в жизнь больше не вздумай так делать! Ты ж едва не помер! Первую неделю на грани жизни и смерти был. Ну, а вторую я уже тебя специально под действием снотворного держал. Чтоб есть не просил. А иначе желудка мог полностью лишиться вместе с кишечником. Вводил только тебе глюкозу, да витамины кое-какие. Кстати, дышать не тяжело?

– Есть такое…

– Еще и двустороннее воспаление легких получил. Вода-то в болоте ледяная. И Толстосума моего чуть не утопил, изверг!

– Я заметил, что ледяная. Так зима скоро…

– Зима тут ни при чем. В Больших Лужах всегда так. Аномальная вода в них. Ледовитый океан отдыхает.

– Вот как? Ну, значит, мне повезло, – Лучник встрепенулся, поймав выжидающий взгляд Болотника, смущенно потирающего небольшую бородку. – А Шалун?!.

– Тсс… – болотный эскулап приложил палец к губам. – Не кричи. У меня помимо тебя пациентов хватает. Иным покой просто необходим. Одевайся. Вон, одежда на спинке висит. Обувка в пороге, разберешься. Идем на улицу, там разговор и продолжим… Как раз бульон с огня снимем. Поесть тебе пора.

* * *

– Нет, это ты все душе его отойти не давал. Держал на подсознательном уровне с помощью дара своего. А тело? Тело умерло еще там – у Разлома. Дорого же он за тебя да за всех нас жизнь свою отдал… Гляди-ка ты, не думал никогда, что найдется кто-то смелый с суперхимерой схлестнуться… Ее «Око» давно взращивало. Для охраны. Были еще две такие же, но те менее жизнестойкие оказались. Их последняя Вспышка сожрала. А эта, почитай, едва ли не прародительница всех химер в Зоне была. Старая да мудрая. Даже Синцов ее боялся, создатель всего этого бедлама.

– Синцов?..

Сгорбленная фигура Лучника стояла на коленях перед едва заметным холмиком. Плечи сталкера мелко вздрагивали, по щекам ручьями текли слезы. Он не стеснялся их, ничуть. Вместе со зверем-другом человек потерял и часть себя. Даже, наверное, больше – часть мира, в котором продолжал жить… И поэтому не представлял больше себя в нем, не видел никакой сверхважной задачи, никакой конкретной цели. Мир рухнул в один миг и потерял всю свою привлекательность. Утратил смысл жизни…

Болотник аккуратно похлопал Лучника по плечу.

– Поплачь. Иногда это и мужикам полезно. Это приносит облегчение. Освобождает душу и сердце для новых дел. Да, Синцов – бывший ученый, которого я знаю о-очень давно. Настолько, что ты даже не представляешь. Хм… Кажется, целая вечность прошла. Я тогда даже моложе тебя был. Сколько же стукнуло мне тогда? Дай вспомнить… Да, меньше двадцати. Аккурат под Первую Вспышку мы тогда попали. Далекое двадцать шестое апреля восемьдесят шестого года… Он начальником секретного отдела исследовательского комплекса работал. Еще хотел предупредить всех о надвигающейся Аварии, но уже тогда проскальзывали в нем тщеславие и безумство научника. Эх, кабы мы в тот раз с Шелестовым в пузырь временной не попали, да Синцов не пропал…