– Стареем, а, Леня? – хмыкнул сталкер. – Где целое воинство гнусных людишек видим, там пацана едва не прошляпили… Ну что, – обратился он к глядящему исподлобья на крепких мужиков чумазому мальчугану, – просто попросить чего-нибудь не мог? Зачем же сразу воровать, а?

– Дашь ты, как же… – паренек, вжав голову в плечи, даже не пытался больше вырываться, а стоял с виноватой покорностью взъерошенного воробья. В голосе его сквозили обида и пренебрежение. – Только хватать и пинаться можете…

– Ишь ты! – настала пора вклиниваться Культе, убирающему аптечку на место. – Прям все и пинаются?

– Все! – паренек стрельнул в ответ глазами. – Все…

– А что папка твой на это скажет, если узнает, чем ты тут занимаешься?

– Нету у меня папки…

– А мамка? – не унимался Культя.

– И мамки нет давно!

– То есть, как нет?.. – опешил Везунчик.

– Померли они…

– А дом твой где?

– Тоже нет. Я в подвале с бабкой Викой живу…

– Твоя бабка, малец? – уточнил на всякий пожарный случай Культя.

– Нет, не моя. Она меня кормит, но не всегда. Ей самой не хватает… А я не малец! – вновь стрельнул глазами мальчишка. – Я взрослый уже! Мужик! Я бабке тоже приношу иногда то, что достану.

– Дела… – Везунчик присел и заглянул пареньку в глаза. – А лет-то тебе сколько, мужик?

– Бабка Вика сказала – восемь. С половиной!

– Ого! – сталкер заулыбался. – И точно взрослый уже! А фамилию свою знаешь, мужичок?

– Знаю, – пацан потупился, – только не помню.

– Это как?

– Она вот здесь есть! От папки осталась… – грязная ручонка полезла под фуфайку и выудила на свет старый армейский медальон на шнурке. Пальцы провернули жестянку, и на ее обратной стороне показалась гравировка: «Дьяченко И.В.».