И в трубке зазвучали короткие гудки. Милка машинально отключила телефон и положила его обратно в сумку.

В голове, на удивление, не было ни мыслей, ни эмоций, поэтому девушка просто откинулась на изогнутую спинку лавочки и вернула наушники на место. Включив плеер, позволила ему автоматически выбирать музыку, задав режим «случайного трека». Он всегда угадывал её настроение, запуская подходящую мелодию. Ждать долго не пришлось. Разбрызгав ближайшую лужу, перед ней остановился чёрный тонированный внедорожник. Опустив стекло пассажирской двери, водитель пробасил:

– Ты девушка со спортивной сумкой?

– Что, простите? – Милка остановила музыку в плеере.

– Ты девушка со спортивной сумкой? – сухо повторил мужик.

– А вы от доктора Жарова? – ответила она вопросом на вопрос.

– Залазь! – буркнул водитель.

Нарушив несколько раз правила дорожного движения, автомобиль выехал из города. За окном проносились поля нежно-зеленого цвета. Затем они сменились стеной соснового леса. Милена почти не следила за дорогой, её мысли летели быстрее машины. Несмотря ни на что, её примут!

* * *

Прошло больше часа, прежде чем машина, урча двигателем, въехала через ворота во двор деревенского дома. Девушке показалось странным, что, имея такую машину и водителя, доктор жил в стареньком кирпичном домике.

Внутреннее убранство дома тоже не блистало роскошью. Её провели в дальнюю комнату и предложили сесть на облезлый диван. Оставив Милу одну, водитель удалился, закрыв за собой дверь. Она стала разглядывать помещение: простенькие бесцветные обои, подвесной потолок с тремя светильниками, темно-бордовый линолеум и одинокий диван у стены. Она плюхнулась на него прямо в обуви, бросила рядом сумку. Душа от переполнявшей её радости рвалась на волю, и хотелось петь. Она снова включила плеер.

Милу отвлекло Нечто, появившееся в проёме открытой двери. По-другому это сложно было назвать. Оно состояло из адской смеси безвкусия и кича: на ногах лакированные ботинки-лодочки; женские облегающие брюки «стрейч», которые поддерживал широкий блестящий ремень с бляхой, усыпанной стразами; заправленная в брюки мужская сорочка в тоненькую полоску; на очень коротко стриженной голове красовался длинный чуб, закрывавший половину лба. Не хватало лишь эполет и серьги в ухе. В клинике этот парень, одетый в белый халат и скрывающий под шапочкой чуб, выглядел намного скромнее.

– Добры дзень[4], – нараспев произнёс он, дождавшись, когда девушка снимет наушники. – Можешь звать меня Жоржем. А тебя зовут…

– Я тебя помню, – её слова прозвучали угрожающе.