* * *

– Пойдем прогуляемся, – зову я Седара, оставив тетю Ину одну.

– Что она сказала? – Он в нетерпении ерзает на тахте.

Но я лишь грустно мотаю головой, и «ковбой» покорно следует за мной на крыльцо.

Надо двигаться дальше. Вновь обрести почву под ногами. Решительно сжимаю руку Седара, увлекаю за дом и дальше – в рощу. Чувствую, как сотни вопросов рвутся из его груди, но он молчит. Мой парень просто переплетает свои пальцы с моими и шагает рядом сквозь темный строй деревьев – будто я веду его куда-нибудь на пляж, а не в страшную заколдованную чащу.

Мы молча ступаем по мягкому, рыхлому ковру из опавших иголок, солнечные лучи, пробиваясь кое-где сквозь кроны, высвечивают на лесной подстилке островки мха. Птицы не поют, и белки не прыгают с ветки на ветку. Роща пуста и тиха, застыла в ожидании. Привидения километров на десять вокруг затаили дыхание.

Мне хочется излить свое негодование криком в безмолвие сосен. Хочется пасть на сырую землю и умолять ее поглотить меня. Срубить все стволы в этом лесу и сжечь дом, служащий ему сердцем. Хочется…

Хватаю какое-то трухлявое полено, изо всех сил шарахаю им по ближайшему дереву. Удар отдается в руке, во всем теле, даже в зубах. Я наношу новый, и еще, и еще – пока все конечности не начинают дрожать.

Падаю на колени, даю волю всем чувствам сразу, выскакиваю из собственного тела, оставляя позади лишь жалкую, бессмысленную оболочку. Только сломанное ребро продолжает болеть так, что даже дыхание перехватывает.

– Шейди, – нежно курлычет Седар, касаясь моей спины. – Шейди, что с тобой?

– Джесс в тюрьме, Фрэнк на воле, я ничего с этим не могу поделать, – полубессвязно лопочу я. – А папа был обманщиком, как почти все, кого я люблю… – Слезы снова брызжут из меня водопадом, словами этой боли не объять.

История моей семьи – темный ручей горючих подземных вод, и протекает он прямо по моим венам. Мне никуда от него не деться – как не деться от собственной ДНК.

Неужели мы затем только рождаемся на свет, чтобы страдать, страдать, а потом умереть?

И еще. Несмотря на все новые страшные открытия, несмотря на Черного Человека и ос, меня все еще тянет играть на папиной скрипке. И сила этого желания пугает сильнее, чем все остальное вместе взятое.

Правильно Джим сказал: «Я – вылитый папаша, от ушей до хвоста».

Глава 28

Глава 28

Вернувшись домой, уже застаем там маму и Хани.

– Где вы были? – сразу накидывается на меня мама. В кулаке у нее зажат телефон.