Мне столько всего хотелось бы еще ему сказать. Задать столько вопросов. Но поздно – он уже ускользает, уплывает в иные края, освободившись наконец от гнета и груза прошлого. Он свободен.

– Мы тебя любим, – говорю. Пусть уйдет с сердцем легким и наполненным светом. – Ты дал нам все в этом мире.

– Я люблю вас, дети, – успевает сказать папа. – Я с вами навсегда.

Теперь мне остается лишь произнести те самые слова, которым он научил меня, когда мне было шесть:

– Возвращайся к себе и покойся с миром.

И от себя добавить:

– До встречи во снах.

Эпилог

Эпилог

– Выступает группа «Ветер в соснах», встречайте! – рокочет ведущий, и публика разражается шумными приветствиями, обычными в среде любителей блюграсса. Седар, светя во все стороны обезоруживающей улыбкой звезды родео, выводит нас на сцену: раскрасневшаяся Сара идет сразу за ним, потом Кеннет, Роуз, Орландо и, наконец, мы с Джессом.

Джесс у нас нынче вторая скрипка, играет на моем старом, купленном когда-то в ломбарде инструменте. Папин, прежде призывавший духов, теперь сделался самым обычным. Одержимость из него исчезла, волшебство умолкло. Чтобы брату было спокойнее, я все равно предлагала сжечь эту скрипку, но он сам сказал: не надо. Пусть радует живых. И еще выразил надежду, что я сумею «переплавить» темное прошлое нашей семьи во что-нибудь прекрасное. А под конец, пару недель назад, и вовсе всех удивил: попросился в группу.

Название выбирали долго и мучительно, целую вечность. Кеннет сперва предлагал «Говорящих с призраками», но получил за такую идею только подзатыльник от Седара. Орландо склонялся к экзотическому «Длиннокрылому лету», в честь официального символа Флориды бабочки Heliconius charithonia, или длиннокрылой зебры. Все согласились, что это звучит привлекательно, кроме Роуз, ей показалось – претенциозно и глупо.

Собственно, она отметала все варианты один за другим, и мы уже почти решились исключить ее из списка голосующих. Но однажды – репетировали в роще, прямо среди деревьев, под шепот привидений, на роскошном золотом ковре из опавших сосновых иголок – и Сару осенило:

– Эй, а знаете что? – вдруг ни с того ни с сего спросила она.

Все разом бросили настраивать инструменты и повернулись к ней. Лицо ее медленно расплылось в улыбке, ямочки на щеках заиграли.

– «Ветер в соснах»! – А глаза прямо сверкают. – Так и назовемся. Все, решено! Лучше не придумаем.

Роуз рассмеялась:

– Ну вот, первое предложение, которое хотя бы в ступор не вгоняет. Я – за, – и поцеловала Сару в щеку, прямо над пресловутой ямочкой, разбивающей людские сердца.