Не стал я с ним спорить. По-моему, он моему рассказу не очень-то поверил – во всяком случае, в лес по моим следам не пошел. Ему и в поле работы хватает – собирает насекомых, ловит ящериц, смотрит, как они отбрасывают хвосты и головы, и восхищается.

После полудня – еще одно землетрясение. Я с ног полетел, но сильные толчки, к счастью, быстро кончились. Вот слабые – остались. Лежу на базальте и чувствую: содрогается подо мной земля, не желает успокоиться. Да что это за планета! Если здесь повсюду так, то «Шанс Инк.» опять вытащила пустой билет. Каких туристов сюда заманишь? Есть, правда, отвязные экстремалы, но ведь их немного. Экстремалы сами регулируют свою численность, через них человечество пытается бороться с перенаселением. Нормальный же турист любит поахать на чудеса природы из безопасного места, твердо уверенный, что при любом раскладе останется цел и невредим.

Клоп уже на ногах, считал данные с сейсмографов, запустил в обработку.

– Как оно? – вопрошаю.

– Очень мелкофокусное, – отвечает он нехотя. – Гипоцентр на глубине полутора километров. Почти точно под нами.

– Но ведь все кончилось?

– Возможно, кое-что еще даже не начиналось. Гипоцентр утреннего землетрясения находился на глубине два восемьсот. Понимаешь, что это значит?

Фыркнул я:

– Следующее землетрясение прямо на поверхности будет, что ли?

Не ответил Клоп. Вижу: решение принял. Так и есть:

– Сворачиваемся. Ночевать будем вон там, в распадке.

Не очень мне это понравилось. Во-первых, топать до вечера. Во-вторых, очень жаль бросать недостроенное жилище, пусть над ним еще работать и работать. А насчет «в-третьих» я спросил прямо:

– Ну а если Лаз откроется?

– Оставим маячок и записку. Нас найдут.

Ну да, конечно… Если будут располагать временем, да еще приказом руководства найти нас во что бы то ни стало. А если нет? Если спасательная группа получит приказ лишь высунуть нос и не рисковать?

Хреново быть расходным материалом, вот что я вам скажу. Вернусь – подумаю о смене работы, честное слово. Авось найду такое место, где сгодятся мои навыки и где ценность жизни не эквивалентна денежной сумме, ни большой, ни маленькой, и плевать мне на особые премиальные! Много эти деньги помогли Папаше, Удаву и Гадкому Цыпленку?

Свернулись мы в десять минут и до заката отмахали километров, наверное, пятнадцать. Худо было дважды – на крученой-перекрученой «канатной» лаве, где не знаешь, куда поставить ногу, и на подъеме на сопку. Могли бы ее обойти, между прочим, сэкономили бы время и меньше устали. Но Клоп в том никогда не признается.