В юго-западном углу сада, где растительность была гуще всего, находилась беседка, где любили бывать и Франсуа, и королева. Туда он и направился, чтобы в тишине разобраться со своими мыслями. Но, подойдя ближе, он услышал голоса и понял, что в беседке находятся несколько человек. Журчащий неподалеку фонтан приглушал звуки разговора. Не отдавая себе отчета, зачем он это делает, Франсуа осторожно подошел ближе и притаился в тени раскидистого вяза.

– Медлить никак нельзя, – Романьяк узнал голос Генриха де Гиза, – неудачное покушение на Колиньи стало предупреждением для всех еретиков, еще день-два, и они нападут на нас первыми. Как только вы дадите приказ, я тут же извещу своих людей…

– Согласен, – перебил его Гаспар де Таванн, тот самый, который командовал войсками католиков в третьей религиозной войне, – мы должны действовать прямо сегодня. Гугеноты ожесточены покушением на Колиньи, до меня доходят слухи, что у них уже образовался заговор.

– Решайтесь же, матушка, – это был голос герцога Анжуйского, – протестанты вооружаются, и позже их будет уже не сломить.

– Вы еще молоды, сын мой, – возразила Екатерина, – и не понимаете, как непросто пойти на такой шаг. Перерезать всех гугенотов, начиная с короля Наваррского и кончая капитанами, – дело очень серьезное. К тому же наваррец – муж Маргариты, не забывайте об этом.

– Тем лучше, – сквозь зубы процедил принц.

Франсуа почувствовал, как шевелятся волосы на голове. Они хотят перебить весь цвет протестантского дворянства, начиная с Генриха Наваррского?! Господи, да это немыслимо! Он с детства воспитывался при дворе французского короля, Карл называл его братом! К тому же он и в самом деле муж Маргариты. А вот слова герцога Анжуйского Франсуа не удивили: придворные давно шептались, что он влюблен в собственную сестру и, видимо, просто ревнует ее к мужу.

Королева, женщина необычайно решительная, пребывала в жестоких сомнениях, и это ясно показывало, насколько не хочется ей прибегать к столь страшному средству.

– В самом деле, сеньора, – произнес чей-то голос с едва уловимым итальянским акцентом, – ведь недаром же мы все это затеяли. Эта свадьба, такое количество гостей-гугенотов… Сейчас уже поздно отступать.

То был любимец Карла – Альбер, сын покойного Антонио де Гонди, доверенного лица королевы. «И этот здесь… Выходит, ему королева доверяет больше, чем мне». Впрочем, барон не удивился: с тех пор как он когда-то отказался участвовать в составлении декларации о запрете протестантских богослужений, между ним и королевой пробежала черная кошка. И тот факт, что она не посвятила его в такой масштабный замысел, красноречиво говорил о ее недоверии к «кузену».