Мать Петра, оставшись вдовой, снова вышла замуж, ее новым супругом стал Василий Юрьевич Голицын. Петра князь воспитал как родного, и со своими братьями, Василием и Иваном, Басманов был очень близок.

Все последние годы Петр преданно служил Борису Годунову и слыл его любимцем. Смелый, решительный, верный, он был одним из ближайших сподвижников царя и получил от него за службу множество чинов и наград.

Теперь же, уезжая из Москвы в войска через три дня после смерти Бориса, Петр пребывал в смятении: он не мог забыть Димитрия, плакавшего над телами русских ратников. И если раньше мысль о том, что на троне сидит опытный и рассудительный царь, перевешивала душевные сомнения, то теперь Басманов вконец растерялся. Ныне царем стал шестнадцатилетний отрок, не имеющий ни жизненной мудрости, ни опыта управления державой. Что-то будет с Русью? Петр был рад, что вскоре окажется в войсках, сможет встретиться со сводными братьями Голицыными и посоветоваться с ними.

– Звал, Петруша?

В шатер Басманова вошел Василий Голицын, а за ним – поразительно похожий на него Иван. Петр с улыбкой встал и по очереди обнял обоих братьев.

– Садитесь, ребята, разговор есть.

Он приехал уже неделю назад, успел привести войско к присяге Федору Годунову и провести кое-какие изменения в ходе осады, но только сейчас решился поговорить с братьями о сомнениях, терзавших его душу.

– Что говорят в войсках о Димитрии?

Василий притворно вздохнул и сказал:

– Верят ему, Петруша. А потому за Федора стоят неохотно.

– А что за история про то, что он под Новгород-Северским не позволил полякам преследовать наших?

– Ну, ты сам знаешь, нас там не было, – вступил в разговор младший брат, Иван, – но ребята Мстиславского сказывали, что так и было. Вроде одного поляка царевич даже чуть не изрубил.

– Царевич? – быстро переспросил Басманов.

– Прости, Петруша, – прошептал Василий, – это мы так его промеж собой кличем.

Басманов надолго замолчал, напряженно глядя перед собой. Наконец, вздохнув, он спросил:

– Что делать нам, братья?

Голицыны переглянулись.

– Мы тут с Шуйским поговорили, – осторожно начал Иван, – всё за то, что Димитрий не самозванец и надобно нам от Годунова отложиться.

– Хм, неужто и Василий Иваныч так считает?