— Да, это парик! ПАРИК! — Закричал он мне в лицо, а затем кинул волосы себе под ноги и с гневом принялся топтать предмет своей гордости. О женщины, коварство ваше имя. Только вы можете абсолютно случайно бросить незнакомого мужчину в пучины страдания и самоедства.

— Ну надо же. Ни за что бы не подумал. А ты, Цуру? — Я мазнул глазами по грязной черной тряпке, что выглядывала из-под туфель раннего японского работника, невозмутимо пожал плечами и повернулся к птице-оборотню.

Та подоплеки и второго слоя своей речи не поняла вовсе, так что реакция молодого человека повергла ее в шок и трепет:

— Я… А-но… Почему? — Беспомощно спросила она зачем-то у меня.

— Фетиш? — Я повернулся к японцу и вопросительно поднял бровь.

— А-А-А! — Завопил он, яростно плюнул мне под ноги и двинулся по дорожке в противоположную сторону. Интересно, что, несмотря на всю свою злость, толкать плечом он меня побоялся. Вот и славно.

— Вот что с людьми делает здоровый парковый воздух. Выбрался из-под крыши бетонных джунглей, и тут же поехал своей. Эх, тяжела доля "белых воротничков" в славном городе Токио.

— Какой ужас! — Девушка с жалостью посмотрела ему вслед. А я вздохнул, в очередной раз удивившись ее доверчивости, — А… что такое фетиш?

— Потом объясню, — Обманул я ее, — Пошли дальше, Цуру. У меня есть еще несколько дел дома, — Шутка забылась почти сразу. Пока моя жертва злилась и топталась по собственному парику было весело, но… Все та же тревожность сжимала когтями сердце. Смех и веселье с ней выходили малоприятными, как сахарозаменитель в кофе. Вроде и там сладость, и там, но сахар придает вкус, а стевия вызывает тошноту своей неестественной приторностью. М-да, глупая аналогия, однако довольно точная.

К выходу из парка мы шли медленно, поминутно останавливаясь у каждого куста или дерева. Я хотел выйти побыстрее, но Цуру так радовалась бликам солнца на древесных листьях, так ностальгично проводила ладонями по коре знакомых деревьев, что равнодушные слова застряли у меня в горле. Пусть порадуется.

Раннее утро, солнечный свет подсвечивает листы со всеми их прожилками, мягкое дуновение свежего ветерка треплет волосы красивой девушки рядом со мной. Я невольно улыбнулся той тишине и умиротворенности, которая вдруг поселилась у меня в душе от этой картины. Видимо, это и есть та загадочная аура спокойствия и удачи, что окружает журавлей. Мир красив сам по себе, но именно птицы-оборотни одним своим присутствием могут донести эту нехитрую мысль до людей вокруг.

— Ой, Кодзуки-сама! Этот дуб точь-в-точь, как в роще Арихаго…