– А-а-а… – неопределенно кивнула Манька.

День закончился, и стало темно, но подступы к избе освещались со всех сторон. Спать хотелось, но силы еще были: помогало и Дьявольское вино, и живая вода. Со стороны лагеря оборотней из леса все еще раздавались взрывы – продолжал гореть склад боеприпасов, который они устроили позади лагеря. Те, кто выбрался из леса, собирались у реки, и толпились группами, дожидаясь, когда огонь поутихнет, устраивая окопы. По окнам снова открыли пальбу, и пули летели, стоило выдать себя тенью.

Оборотней осталось не так уж много. Дьявол, ненадолго исчезнув и полетав над позициями врага, насчитал чуть больше двенадцати сотен. Больше половины оборотней полегли на поле боя, отравленная живой водой, обманутые зеркалом, сраженные стрелами и Борзеевским горохом, кто-то сгорел, задохнувшись в дыму, кто-то утоп, благодаря водяным, и много среди них было раненных, но раненные быстро восстанавливались. Вся надежда оставалась на ночь, воевать со зверями было легче. Оружия у оборотней осталось не так уж много, только то, которое успели вынести из огня.

Нога зажила, и теперь Манька стояла на гребне избы открыто и целилась далеко. Но оборотни быстро приходили в себя. Разозлились они не на шутку. Уже спустя час она услышала, как застучали топоры и молотки. Доносившийся стук не стихал до самого полнолуния. Остальные оборотни надежно укрылись за холмом, выше по течению, где они разбили новый лагерь. После понесенных потерь отступать оборотни не собирались.

И Дьявол и Борзеевич тоже прислушивались.

– Ну, вот и славно, – поморщился Дьявол. – Ох, не люблю я современные методы борьбы. Все норовят из-за спины в глаз плюнуть. То ли дело в врукопашную… – и расстроено запричитал, безнадежно махнув рукой и пророчествуя: – Прилетят в голубом вертолете… И бесплатно покажут кино. С Новым годом поздравят, но не факт, что оставят, вам в подарок пятьсот эскимо.

– Что делать-то будем? – забеспокоилась Манька. – Атаковать будут?

– Сегодня уже не успеют, скоро луна взойдет, – успокоил Борзеевич. – Не сподручно зверем по веревочным лестницам, а ночью еще сколько-нибудь упокоим. Слышь, Отче Дьявол, чувствую себя, как тот старик на переправе… Ну, который души переправляет. Только он души, а я нечисть!

– Ты и есть тот старик на переправе, – ухмыльнулся Дьявол, попивая вино.

Это была уже десятая бутылка, которую он достал из-под полы. Видимо, стоял у него в Аду какой-то пресс, который из каждого оборотня выдавливал по бутылке. И собрав за последние сутки обильный урожай, он не жадничал.