– Здесь у нас лаборатория номер четыре! Пойдёмте дальше, не будем их отвлекать!

«Отвлекать от чего?!» – с раздражением думал Никита. Через полчаса, Евгений, казалось полностью потерял интерес к экскурсии и начал то и дело поглядывать на часы.

– Ну ладно! – сказал он под конец.

– Завтра подойдёте к этому кабинету! – он указал на ничем не примечательную дверь с номером 66 – дорогу к выходу найдёте? А то мне уже пора! Ваш пропуск будет ждать Вас на охране! Рабочий день у нас с девяти. Ну, до завтра!

– До свидания! – уныло отвечал ему Никита. Опять это крепкое рукопожатие, от которого у него разболелась рука, пока он блуждал по огромной территории в поисках выхода, он твёрдо решил, что это первый и последний его день здесь. «Завтра же заберу документы!» – думал он с тоской. На утро следующего дня Никита проснулся необычайно рано. Он сам не мог объяснить это себе, но ровно в восемь пятьдесят он стоял около будки охранника, ожидая пока тот разыщет его вожделённый пропуск. За его спиной то и дело пищал турникет, пропуская новых и новых спешащих на работу сотрудников, и он вдруг почувствовал себя часть чего-то большого и важного. В девять ноль три он постучался и толкнул дверь в кабинет номер 66. За столом сидел его вчерашний провожатый Евгений.

– О, привет! Я почему-то думал, что Вы уже не появитесь! – весело заявил он.

– Может, перейдём на «ты»? – неожиданно сам для себя предложил Никита.

– Конечно, конечно! – тут же согласился толстяк, он как будто собирался добавить «молодой человек», но вовремя одёрнул себя. Этот день и следующий Никита провёл не занимаясь абсолютно ничем. Он отчаянно боролся со скукой, понуро сидя на неудобном, жёстком стуле, время от времени выходил покурить. В обед забегал Евгений, и они шли вместе в столовую, что составляло основное его развлечение за весь день. Затем Евгений извинившись, стремительно уносился куда-то, а Никита шёл досиживать свой рабочий день на проклятый стул. Наступил третий рабочий день, Никите казалось, что он работает здесь уже, по крайней мере, лет десять. В середине дня зашёл Евгений в сопровождении угрюмого сухого человека, лысая голова которого была похожа на обтянутый кожей череп. Его чёрные глаза ввалились глубоко в глазницы, сухие тонкие губы были презрительно сжаты.

– Это он? – спросил он у Евгения, даже не удосужившись поздороваться с Никитой.

– Он! – с готовность отвечал толстяк.

– Не могли бы Вы, Эраст Петрович, загрузить его какой-нибудь работой? А то мается парень, места себе не находит! – продолжал Евгений то ли участливо, то ли издеваясь.