Тьма вокруг меня всколыхнулась, сжалась и застонала от этих мыслей. Я спал или пытался уснуть под гнётом монотонных ударов парового молота у себя в голове. Сознание звенело и билось в истерике. После такого долгого и трудного дня мозг не смог простить мне всех издевательств, что выпали на его долю. Он чуть не сгорел в пламени «Белого шума» и почти сдался, потеряв большое количество здоровых клеток. Эта программа что-то выжгла в нём, оставила неизгладимый след на его поверхности и в моём сознании, но она принесла с собой что-то несравненно больше и важнее того, что я потерял за минувший день. И это нечто сильно пугало Тьму. Она продолжала меняться с каждым вздохом и приступом боли, дрожала, пульсировала вокруг меня, стучала в висках и билась в страшной истерике о границы бесконечности моего сознания. Тьма ходила волнами и грозно шипела, впивалась хором из острых когтей. Она мстила, но в то же время была напугана своим бессилием что-то изменить. Она увидела, на что способен её носитель, и боялась… Боже, как же болит голова! Даже здесь, застряв в темноте между сном и цифровой реальностью, я чувствовал это и боялся проснуться. Что ждёт меня там, в моей квартире? Слишком многое случилось за последние дни, что-то надломилось внутри меня, и я уже не понимал, кто я и куда должен идти. Прямую и ясную дорогу внезапно засыпало пеплом от моего сгоревшего разума.

Тьма продолжала монотонно шипеть. Она ненадолго отпускала меня из игольчатых тисков, давая небольшую передышку, но только для того, чтобы вновь собраться с силами и потуже обнять своими ежовыми рукавицами. Я беззвучно глотал ртом маслянистую Тьму, вдыхал её полной грудью, задыхался и не мог кричать, лишь покорно открывал рот перед её натиском и молил о смерти… молил о вечном покое. В минуты одиночества, боли и отчаяния всегда велик риск сдаться и отступить. Сегодня ночью такой момент для меня почти настал.

Когда я почти сдался, то почувствовал, как смертельная хватка озлобленной Тьмы ослабла, порвалась, раздираемая громким приближающимся криком. Он нёсся сквозь сознание от неизвестного отправителя и спасительным лучом со всей силы ударил мне в больной висок.

– Проснись!

Громогласное эхо прокатилось по всей Тьме, и она испугалась, отступила и ослабила хватку.

– Проснись, Стил!

Голос знал моё имя…

* * *

Я с трудом открыл глаза, разодрал слипшиеся за ночь веки, и первым приветствием нового дня стала привычная боль в висках. Она продолжала с обидой напоминать мне о вчерашнем насилии, но я не мог винить её в этом, в конце концов, я это заслужил. Ей не докажешь, что у меня не было иного выбора. Самое главное, что Кира осталась жива.