– Системе нет необходимости подчинять Стражей. Они уже заражены куда более сильной и коварной болезнью, чем «Белый шум». Все Стражи, а особенно высшие уровни, подчинены сознательной, но слепой вере в то, что они делают. Вы защищаете Систему не из страха, как остальные, а по убеждению. К сожалению, власть сознательного намного сильнее бессознательного.

– Тогда как узнать, кем является Вергилий?

– Кем? – удивился моему вопросу Сол.

– Он фантом или человек? – уточнил я.

– Хороший вопрос. Позволю тебе самому найти на него ответ.

Вскоре мы подошли на достаточно близкое расстояние к Вергилию, чтобы он смог нас услышать. Мне стало не по себе от его внимательного взгляда, и я перешёл на полушёпот:

– Ты так и не сказал, чем закончилась ваша встреча? Тебе удалось убедить Хранителя?

– Пока нет. Я всего лишь рассказал ему ту же историю, что и тебе. Уговорить его будет твоей задачей.

– Моей… что?! – Я чуть было не вскрикнул, с силой одёрнул Сола и посмотрел в его глаза. – Ты с ума сошёл?

– В отличие от меня, тебя он послушает. Я сказал ему, что приведу тебя на площадь Тюльпанов, и он пришёл… один, значит, готов нас выслушать.

– Почему ты считаешь, что он вообще будет нас слушать, а не прикончит на месте, как бешеных собак? Он же Хранитель, чёрт побери, а не… Палач какой-нибудь.

– Как видишь, я уже встречался с ним и остался в живых. Прочь сомнения, Стил. – Сол немного улыбнулся мне и продемонстрировал это напускное дружелюбие Хранителю.

Вергилий внимательно наблюдал за нами, по обычаю немного прищурив глаза, чтобы создать себе грозный ореол таинственности. Он стоял в боевой стойке, двумя руками удерживая рукоять меча Хранителей, готовый в любую секунду раскромсать нас на мелкие кусочки. Я чувствовал его страх, ощущал, как он расходится волнами вокруг него, как бешено сжимается его сердце и толкутся в голове неряшливые мысли. Он боялся нас, но больше всего боялся бездны над нами, Системы, людей, нашего неминуемого будущего и даже за свою собственную жизнь. Он дрожал как лепесток на ураганном ветру, держался за свою веточку из последних сил и при этом всеми способами скрывал эти чувства. Он казался таким несчастным и потерянным, таким печально одиноким посреди пустующей площади. Он стоял тут долгое время, замерзал и размышлял обо всём и теперь смотрел прямо на меня, и не знал, что делать дальше. Я понял, откуда взялась уверенность Сола, он ощущал то же самое. Он видел всех людей насквозь, знал о них то, о чём они даже сами не догадывались, и при этом всегда таинственно умалчивал об этом, тактично делал вид, что не чувствует страха, но всегда знал, на что следует надавить в следующий момент. В этом его невероятная сила.