Как больно было смотреть на эту картину. Как тогда хотелось всем помочь, но и хотелось, закрыв уши, сбежать и не видеть этих страданий, забыть о них.

Кое-как поднявшись на ватные ноги и держась здоровой рукой за ноющую больную, я побрела сквозь стихийно возникший госпиталь. Сделав несколько шагов вперед, я остановилась, чтобы оглянуться. Что-то толкнуло меня осмотреться, предчувствие, или я бы лучше сказала – предзнание того, что я должна искать взглядом. И нашла его – Джонни. Он помогал раненым, приняв свой обычный для меня облик.

Видимо он ощутил мой пристальный, взволнованный и очарованный взгляд и поэтому, доделав необходимые манипуляции, резко встал и посмотрел прямо в мои глаза. Нас отделяло довольно большое расстояние, но я четко видела свет в его глазах.

Он обнимал меня крепко, но и бережно, зная, что тело мое покрыто синяками и шишками. Смотря на эти объятия сейчас, со стороны, я вдруг ощутила красоту этого застывшего во времени кадра: как посреди боли и страданий не умирает любовь и надежда, пусть маленькая крупица, путь лишь одинокий светлячок во тьме, но какой от него исходил свет. Правильно я заметила в нашем с ним будущем разговоре, что эмоции перетекают одна в другую, но также верно и то, что на фоне друг друга каждая из эмоций становится ярче.

Он отвел меня в сторону, чтобы осмотреть и обработать раны. Мне казалось, что сейчас не время думать о себе, ведь со мной было не так все и серьезно, все лишь пара ссадин, совсем не страшно. Но Джонни настаивал. А я не могла сопротивляться, хотя и думала о том, чтобы вернуться к пострадавшим несмотря ни на что.

Джонни, искусно производя манипуляции, рассказывал, что происходило, пока я была без сознания. Роботам дали приказ ликвидировать все последствия работы машины: одна часть помогала людям, другая – разбирала машину, третья – занималась телами погибших. Майкла Грина, исследователя, что придумал и машину и сам способ добычи «живой» энергии, поймали и посадили под арест. Всеми работами руководит мой отец. Этим фактом я была недовольна.

–Он также виноват, как и этот ученый. Все было им одобрено.

–Поверь, он знает, что виноват, – сказал Джонни. – И он знает, что все исправить не получится. Однако он хочет помочь.

Я неистовствовала и, не обращая внимание на общую усталость, ходила как заведенная взад-вперед, грозно размахивая руками и разбрасываясь бранными словами во все стороны. Детская обида смешивалась с ненавистью к бесчеловечным поступкам, которые он совершил, преследуя непонятные мне цели. Пожалуй, я до сих пор не могу понять его действий, хоть и много об этом думала.