К удивлению нашей команды по восстановлению города, примирение пришло довольно быстро, особенно после того, как выяснилось, почему люди заболевают. Не менее положительному исходу способствовало то, что подземный народ старался помогать горожанам. Иногда я восхищался стойкостью этих людей, пусть даже и сам относился к ним пренебрежительно в самом начале. Но увидев, с каким усердием и самоотдачей они приходят на помощь своим притеснителям и обидчикам, с каким состраданием они относятся к ним, я понял, что мы – одно целое. Понял я также, что истинно доброе сердце способно на все. Это навело меня на мысли, но об этом позже.

После того, как все более или менее приходило в норму, мы сконцентрировались на исследованиях. Ничего общего с исследованиями Майкла Грина, ничего масштабного. Мы перевезли некоторое оборудование из центра, чтобы начать прицельное изучение растений, что приобрели новую жизнь пусть и таким путем. Я думаю, что знания, которые ученые смогут добыть в процессе изучения растительной жизни, помогут многое понять, многое открыть и, возможно, что-то изменить. Но я уже не увижу этого. Поставив все на ровную дорогу, я решил, что настало время понести наказание.

***

Вот настало время поделиться и тем, какие мысли зародились у меня в голове, когда я общался с людьми. Про истинно доброе сердце.

Кажется, у меня оно не такое. Или было когда-то таким, но я позволил ему почернеть, пустив внутрь себя безумие в виде навязчивой идеи. Имею ли я право оправдать себя тем, что посыл был позитивным, ведь желание было изменить все к лучшему. Но только ли этим я руководствовался? Мне сложно понять собственную душу.

Глядя на то, как люди в беде помогали друг другу, я наслаждался их чистыми мыслями, их души я сразу понял, распознал, что нет в них ничего сверх того, что они просто хотят помочь. Тем самым они сделают больше, чем я хотел сделать глобальными изменениями.

Вот почему еще мое сердце недоброе – это то, что я совсем забыл о своей дочери. О тебе Мэри! Я погрузился в себя, сошел с ума и отдалился. Пусть даже я и вспоминал о тебе, делалось это поверхностно, без эмоционально, для контроля, как если бы я смотрел за качеством выполнения моих поручений. В моменты слабости, я обращался к образу твоей матери, совсем забыв, что у меня есть ты – мой прекрасный цветок.

Я хотел показать тебе весь путь, поделится мыслями и чувствами, чтобы ты поняла меня и, может быть, простила. Поэтому, записал это письмо, надеюсь, Джонни передаст его, когда ты будешь готова.

Он советовал рассказать тебе обо всем лично, рассказать эту историю, сидя дома у окна или в том самом парке на искусственной траве. Сказал, что ты все поймешь. Я лишь улыбнулся, ведь рад, что он так хорошо тебя знает. В нем много человечного. Хотелось бы и перед ним извиниться за свое поведение, я завидовал ему и был зол.