Я снова выругался.

– Вон они! – кажется, над самым ухом взвизгнул коротышка.

Следом на нас обрушился Голем. Будто с неба свалился – похоже, попросту сиганул откуда-то, преодолев одним гигантским прыжком метров десять. Грохнулся о землю так, что оставил в ней глубокую вмятину. Захрустели попавшие под удар камни и сухие ветки. Свернувшись в клубок, как гигантский панголин, он прокатился по дуге, отрезая нам путь к бегству. А с другой стороны, воняя подпаленной одеждой, выскочил Ходок.

Козлоногий гордо выпрямился во весь рост, и глаза его недобро сверкнули. Меня обожгло исходящей от него вибрирующей аурой – казалось, от него исходят невидимые волны, расходящиеся, как от брошенного в воду камня.

Но на культистов это не произвело никакого впечатления. Коротышка, наоборот, издал возглас, в котором отчётливо прозвучало злорадство.

– Ха! И этот здесь! Вот это удача! Прихлопнем двух крыс одним камнем…

– Ты, кажется, не ведаешь, с кем говоришь, смертный… – угрожающе процедил Козлоногий.

– Прекрасно ведаю, – усмехнулся тот, шаря за пазухой. – Ты – Малик Тареш. Или Аос. Или Энки. Или Эн-Заган. Да дня не хватит, чтобы твои имена перечислять! Я за тобой давно охочусь. Так же, как и за ним.

Он небрежно кивнул в мою сторону. Этот властный жест, похоже, заодно служил командой «взять» для Голема, потому что гигант двинулся в мою сторону – не спеша, сгорбившись и раскинув лапищи, как вратарь в ожидании удара в створ.

Я вскинул щит, отступая, и оглянулся на Козлоногого. Ну же! Он собирается вообще помогать, или всё, что он может – это пафосно сверкать глазами?

И тут на лице демона я увидел то, чего уж никак не ожидал увидеть. Ужас.

Коротышка шагал к нам, выудив, наконец, из-за пазухи то, что искал. Какую-то банку с широким горлом. Крышку он уже открыл, выпуская наружу…

Огромного, с кулак, черного паука с непропорционально длинными мохнатыми лапами. На брюшке твари алели яркие пятна, складывающиеся в причудливый узор.

Меня невольно передёрнуло, обожгло изнутри быстро накатившей волной панической атаки. Появившаяся еще в детстве арахнофобия – моя ахиллесова пята, с которой я за все годы мало что смог сделать.

К счастью, амальгама помогла справиться, быстро подавив выброс лишних гормонов, и физически я пришёл в себя почти сразу же. Но психологический эффект оказался куда более сильным – я на несколько мгновений попросту оцепенел, не в силах отвести взгляд от многолапой твари. Коротышка держал её на вытянутой ладони, направив на Козлоногого, будто заряженный пистолет.

– Не может быть… – прошептал тот, отшатнувшись. Оскалился так, что лицо его поплыло, теряя человеческие очертания. Изнутри проглянуло нечто жуткое, клыкастое, с глубокими провалами на месте глаз.