– Василий, а он у вас раньше когда-нибудь стоял? – спросила волчица, с нескрываемым разочарованием наблюдая перед своим лицом сморщенную сосиску.

– Дайте, блядь, веревку и мыла брусок! – завопил сгорающий от стыда Вася, вырывая из головы пучки волос.

– Учитель, если хотите, я тоже могу попытаться, – робко предложил Емельян.

– Нет! – закричал Вася. – Не бывать содомии! Лучше Армагеддон, чем очередная голубятня.

– В каком смысле – очередная?

– Ни в каком! Отъебись! Тебе послышалось.

– Давайте я попробую, – подняла руку Ксюша. – Только я точно не знаю, что нужно делать.

Был шанс, что непорочная вампирша освоится по наитию, но отсутствие теоритических знаний и практики загубили все начинание на корню. Не придумав ничего лучшего, Ксюша, первым делом, довольно больно куснула Васю зубками за головку.

– Уйди нахуй, людоедка! – закричал Вася, закрывая ладонями свое многострадальное хозяйство. – И так четырнадцать с половиной. Давайте еще каждая по сантиметру на память отгрызет. С чем я-то останусь? Тут каждый миллиметр на вес золота, а она кусаться вздумала.

– Ладно уж, тряхну стариной, – сказала Анемия. – Ну, показывай его.

Пунцовый Вася медленно убрал руки. Вампирша уставилась на Васин прыщик и невольно расхохоталась.

– Ну и малютка, – смеясь, сказала она. – Точь в точь как у нашего капитана. Какой вялый. Какой сморщенный. Глядишь и думаешь – пенис ли сие, или просто бородавка?

Вася резко отвернулся от бездушной гадины и горько разрыдался. У него в жизни и было-то всего два повода для гордости: пенис и Гагарин. Теперь остался только Гагарин. И Вася в упор не знал, на кой он ему без пениса?

– Неужели мы все погибнем? – воскликнула Ксюша. – Неужели надежды нет?

– Ну а что тут еще можно поделать? – пожала плечами Снежана. – Никакая сила не поднимает письку Василия Андреевича.

– Увы, но это так, – признала Ольга. – Этот детородный орган увял безвозвратно.

– Когда там уже конец света? – заливаясь слезами, кричал Вася. – Хочу сдохнуть!

– Так, ну-ка расступитесь, – ворчливо потребовала Агата. – Отойдите, не толпитесь. Пустите меня к братику. Братик, заебал реветь. Убери свои руки.

– Ничего не выйдет! – горько выл Вася со дна пропасти отчаяния. – Он не встанет. Он больше никогда не встанет. Он навеки поник от стыда.

Лолька склонилась над Васиным пахом, изучающе осмотрела его хозяйство, и взялась за дело.