– После Мэна я вернусь домой.

– Ты говорил то же самое после Нью-Мексико.

– И сдержал слово. Я же сейчас здесь, – в голосе Дункана отчетливо сквозило раздражение. – Мы должны окончательно прогнать врагов. Но из-за того, что они все чаще объединяются, это сложнее сделать. Темные Уникумы сражаются бок о бок с Праведными воинами. Мародеры сбиваются в большие группы.

– Я же не спорю. Проклятые фанатики даже перестали притворяться, что хотят уничтожить всех магов. Теперь только нас. Чак рассказал тебе о последних сообщениях, которые рассылают ПВ?

– Ага. Уникумы, которые решат сражаться на их стороне, тем самым очистят свою душу – что за чушь! Используйте дарованные свыше силы в священной войне – бла-бла-бла. Уайт – безумец и идиот, если думает, что ТУ не перебьют его и весь культ, как только перестанут считать полезными.

– Этот безумец и идиот тем не менее заправлял своими фанатиками почти двадцать лет.

– Только с помощью страха и ненависти, – процедил Дункан, потягивая пиво, затем отвернулся и принялся мрачно разглядывать цветные огоньки, развешанные по всему парку.

– Я знаю, что ты скучаешь по Фэллон. Как и все мы.

– Дело не в ней! – вспылил Дункан, но тут же признался себе, что еще как в ней. – Она обещала, что возьмет перерыв всего на пару недель. Прошло уже почти пять. Я не должен был отпускать ее одну.

– Отпускать? – фыркнула Тоня. – Ты можешь повлиять на решения Фэллон не больше, чем я на твои, когда уговариваю не отправляться в гребаный Мэн. Понимаю твои тревоги. Блин, да я волнуюсь за нее не меньше! Как и ее родители, и все остальные. Избранная, если помнишь, служила главной целью врагов еще до своего рождения.

– Тогда хватит выдумывать отговорки.

– Это не отговорки, а причины. Думаю, с детства жить с мишенью на спине, быть гребаной Избранной нелегко и рано или поздно разъедает душу. Как и потеря лучшего друга, который стоял на расстоянии вытянутой руки. Как и подготовка новобранцев к сражению, когда знаешь, что многие из него не вернутся.

– Похоже, не только мне требуется перерыв.

– Может быть, – тяжело вздохнула Тоня.

К губной гармошке и гитаре присоединилась скрипка. Несколько человек начали подпевать песне о жизни на ферме, которую Дункан несколько раз слышал.

Не исключено, что Фэллон вернулась в родные места. Он вполне мог бы заглянуть туда и проверить, но взвесил все «за» и «против», решил оставить ее в покое. Он одним глотком допил пиво и зло подумал, что не будет, подобно побитой собачонке, таскаться за хозяйкой и лизать ее сапоги, которыми получил пинка.

Фэллон не просто исчезла, но и отрезала любые способы связи, так что Дункан теперь не ощущал ее даже мысленно, не видел даже во снах.