– Даже не знаю, что я сейчас чувствую. Облегчение? Вся моя жизнь была направлена к этому моменту, и сейчас, когда мы покончили с тьмой, что следует ощущать? – Фэллон посмотрела на Дункана: такого реального, настоящего. И мир вновь обрел четкость. – Ты ужасно выглядишь. Весь в синяках, кровоподтеках и ожогах. Как и я сама, наверное.

– Мы исцелим друг друга, – пообещал Дункан, беря любимую девушку за руку, и сосредоточился на свете, который по-прежнему сиял между ними, чтобы признаться. – Я хотел, чтобы Петра умерла, и хотел убить ее сам. Ради Дензела. Ради Мика. И ради многих других. Но когда дошло до дела, то понял, что она просто сумасшедшая. Жалкая. Злая, да, но сумасшедшая и жалкая. Поэтому гибель Петры принесла мне… – он замялся, подыскивая слова. Не удовлетворение. И точно не радость. – Пожалуй, тоже облегчение. Да, облегчение подойдет.

– Думаю, этого достаточно. И тебе, и мне. А сейчас надо… Боже, Леох! Я должна… – не договорив, Фэллон побежала к единорогу и принялась осматривать его бок, обожженный пламенем дракона.

Однако обнаружила не рану и даже не заживший шрам, а пятикратный символ на гладкой белой шкуре.

– Иногда боги добры к нам, – пробормотала девушка, облегченно выдохнув, когда увидела Таише, который опустился на луку золотого седла, и Фаол Бана, который подбежал к Леоху и выжидательно посмотрел на Фэллон. – Нужно проверить лес и убедиться, что не осталось ни малейшего намека на тьму.

– Смотри! – Дункан поцеловал ее с нежностью, удивившей их обоих, а затем указал в сторону мертвых деревьев.

Они оживали и снова обретали цвет. Дубы шелестели осенней листвой. Сосны кивали зелеными макушками, залитыми лунным светом. На чистом, словно прозрачное стекло, небе больше не было ни облачка и звезды ярко блестели в ночи.

Между деревьями, над лугами без следа опаленной травы, танцевали крошечные огоньки.

– Феи вернулись, – выдохнула Фэллон. – Все стало по-прежнему.

– Мы тоже сюда еще вернемся. И захватим маму, чтобы она своими глазами взглянула на семейную ферму, которая стоит на очищенных от скверны землях.

– И наверняка кто-то захочет вновь в ней поселиться.

– Кто-то.

– Облегчение, конечно, неплохо, но счастье – гораздо лучше, – улыбнулась Фэллон. – Думаю, я начинаю ощущать его. И еще завершенность. Это самое приятное. Возвращаемся домой, Дункан.

– Домой, – кивнул он, притянул ее к себе и поцеловал, одновременно перемещаясь в Нью-Хоуп.

Эпилог

Эпилог

В канун Нового года, года, который начнется торжеством света, снег лежал на ветках деревьев спящих садов белым покрывалом, кружевными салфетками. Холодный и пронизывающий ветер кружил возле целого семейства снеговиков.