—Давно бы так.

Теперь надо уматывать, пока и в самом деле не замели.

Бристоль, значит. Неблизенько: туда и обратно через Атлантику, в лучшем случае, сутки. Заявиться в таком виде к Эйтлинн — не то, чтобы крутая идея, а что делать? На восстановление своего тела из крупиц, затерянных внутри мары, у него как раз сутки, наверное, и уйдут. Это еще если все получится — раньше он так делал только с животными.

Выбравшись из Хаммонда, Киэнн сел на метро и добрался до Миллениум парка поездом — для оборванной, грязной, едва держащейся на ногах тетки, больше всего похожей на выброшенную из борделя проститутку, лучший вид транспорта из возможных. Мара пошла на уступки и позволила ему передвигаться, почти не падая — устала получать шишки. Туфли, правда, пришлось выбросить, ходить на каблуках Киэнн точно не учился. За размытым, рябым от недавнего дождя стеклом вагончика монотонно волочились, мешаясь в грязный кукурузный кисель, чикагские станции: серый кафель тоннелей, унылые бурые кварталы Ист Сайда и Саут Шора, серое дорожное полотно, бурые платформы, неразборчивые всплески настенных граффити… Только бы не уснуть по пути! Уснуть внутри мары — значит потерять контроль, и тогда уже почти наверняка не вернуться. Никуда не вернуться, стать ее пленником, окончательно утратив себя самого. Навечно.

Уже на выходе из метро позвонил Эйтлинн, попросил забрать. Пользоваться фит фьятой он не решался, сил едва хватало на удержание контроля над двумя сознаниями одновременно. Благо, хоть голосом овладел полностью, женским говорить не надо. С другой стороны, это как посмотреть: к кому постороннему обращаться… Но это фигня, можно косить под транса. Предупредил, конечно, что выглядеть будет необычно. Очень необычно. Но Эйтлинн все равно потеряла дар речи и, кажется, даже не сразу поверила.

—Это что? Как?.. Ты же говорил, так нельзя!

—Так-то можно. Но никому не советую.

—А обратно? Это как подмена, что ли?

—Нет. Не совсем. Обратно… Как только сумею.

Память отчего-то опять выбрасывала коленца: как добрался до отеля Лесалль, почти не помнил. Хотя, ничего удивительного, после таких пертурбаций-то. Как поднимались лифтом, входили в номер — тоже видел смутно. Четко — только когда Глейп-ниэр снова знакомо кольнула ладонь. Сильнее, чем обычно, но ничего страшного. В глазах, кажется, на секунду потемнело, даже успел немного испугаться. Потом прошло. В каких словах пересказывал Эйтлинн события прошедших суток, заливаясь горьким, как отрава, кофе — снова в тумане. И как брал два билета в первый класс на ночной рейс до Бристоля – немногим лучше…