– Папа, хватит. Мне двадцать один. Я прекрасно понимаю, что мужчина с четырьмя руками в два раза лучше как любовник. Кроме того, у него…

– Замолчи! Не желаю этого слышать! – в ужасе закричал он.

– Я отправлю тебе видеосъемку нашего медового месяца, – пригрозила она, – цветную.

– У меня начинается депрессивная фаза, – простонал папа, закрывая глаза, – у тебя психическое расстройство! Это очевидное извращение! Но я тебя прощу, если ты немедленно вернешься домой.

– А ты знал, что… – поинтересовалась она и выложила ему еще несколько подробностей, от которых он чуть не взбесился.

– Почему бы тебе не выйти замуж за игуану? – завопил он. – Я найду на тебя управу!

– Ага. – И она оборвала связь.

* * *

– Папочка, – сказала мама, – ты предвзят.

– Милая моя, – отозвался он, попеременно то дрожа, то вскипая, – я многие годы был членом общества за продвижение меньшинств. Я возражал против вивисекции над ирландскими сеттерами и доберман-пинчерами, я читал лекции в институте имени Букера Т. Вашингтона и помогал монгольским ламам, когда они оказались под угрозой. Я мирился с южными демократами и восточными республиканцами. Вот мое профсоюзное удостоверение и квитанция, подтверждающая отправку денег голодным рабочим Нирапута. Но когда моя дочь, мое милое нежное дитя выходит замуж за зеленого человека с четырьмя руками и розовыми глазами, мне остается только завернуться в мокрую простыню, связать себе руки за спиной, заклеить рот, чтобы не орать, и залезть в клетку! Четыре руки! Когда я с ним встретился, у нас час ушел, чтобы поздороваться!

– Пристрели сукиного сына, – предложил дедушка, любовно дыша табаком на старый пистолет, и прищурил мутный глаз, словно бы целясь.

– Нам нужно объединиться, – сказала бабушка, – у меня был роман с мужчиной с Урана. Но он был, конечно, не зеленый. Он был ярко-фиолетовый и очень красивый, особенно на желтом фоне. У него было всего три руки, но мое увлечение прошло, когда я поняла, что девушка, отправившаяся кататься ночью с трехруким мужчиной, совершенно беззащитна. Ну, две руки я остановила, но третьей была предоставлена полная свобода движений. Когда я вернулась домой, с меня можно было хоть отпечатки пальцев снимать! А потом…

– Заткнись, женщина! – прикрикнул дедушка. – У нас тут настоящая проблема.

– Я как-то была влюблена в мужчину с Меркурия, – задумчиво сказала мама, – там очень тепло, и поэтому он все время как будто… дымился. Это было лестно, но потом он объяснил, что это его естественное поведение, никак не связанное со мной. Он был… вишневый. И вообще походил на кусок раскаленной стали, вынутый из горна. Но потом, Генри, я познакомилась с тобой и забыла про него.