Взошло солнце. Две луны исчезли. Но и при дневном свете Марс оказался ничуть не гостеприимнее, чем ночью. Кто-то выстрелил в животное, которое ему померещилось за спиной. Кто-то бросил работу из-за ослепляющей головной боли и ушел на корабль. Хотя большую часть дня они проспали, сон их только измотал. Многие просили доктора дать им успокоительное и бренди. С наступлением темноты доктор и командир подвели итоги.
– Нам лучше сматываться отсюда, – сказал Уолтон. – Еще один случай – Соренсон. Бернард – то же самое. Очень жаль. Оба – отличные ребята. Замечательные. Но мы не смогли воспроизвести Марс в наших лабораториях на Земле. Никакое испытание не может воспроизвести незнаемое. Шок от изоляции, от одиночества. В
– Итак, должен ли я отдать приказ? – спросил командир.
Психиатр кивнул.
– Боже мой, я не хочу сдаваться без борьбы.
– Не с чем бороться – только ветер и пыль. Мы могли бы дать настоящий бой, если бы прибыл спасательный корабль, а его все нет и нет…
– Капитан, сэр!
– Да? – командир и психиатр обернулись.
– Взгляните, сэр! В небо! Спасательный корабль!
Ничего, кроме правды. Люди высыпали из корабля, из палаток. Солнце село, и подул холодный ветер, но никто не расходился, все до рези в глазах смотрели, как в вышине разгорается огонь. Вторая ракета возвестила о своем прибытии длинным шлейфом красного пламени, которое ширилось, и ширилось, и ширилось. Она приземлилась. Она остыла. Люди из первой ракеты с криком побежали к ней по морскому дну.
– Ну? – спросил командир, отступая. – Что это значит? Уходим или остаемся?
– Пожалуй, остаемся, – сказал психиатр.
– На сутки?
– Немного дольше, – ответил Уолтон.
Из второй ракеты кранами поднимали огромные контейнеры.
– Осторожней! Осторожней!
Держали наготове чертежи, кувалды, ломы и рычаги. Психиатр верховодил.
– В эту сторону! Ящик № 75? Туда. Контейнер № 067?