— Чего опять случилось? — Элинор из вежливости вернула лицевому щитку прозрачность, Пита обыкновенно нервничал, когда не видел глаз собеседника.

— Руки третий день трясутся страсть.

И тут же продемонстрировал, расставив перед собой обе пятерни. И правда, колотило его преизрядно.

— Завязывал бы ты с виртреалом. Поди опять там вселенную спасал от нашествий?

Но Пита в ответ только головой тряхнул.

— Не читай морали, мадре миа, а помоги, Христом-богом прошу.

Элинор только вздохнула. Она не могла помочь своим пациентам найти менее разрушительную для их мозгов отдушину в этой жизни, в комунидадес Росинья почти любой вид здорового времяпровождения представлялся непозволительной роскошью, ей же была дана возможность лишь ненадолго облегчить им бренное существование.

— Ладно, дуй сюда.

Наскоро простерилизовав кистевые манипуляторы, Элинор сграбастала дурную башку Питы. Так, ну зрачки симметричные, на свет реагируют. Уже хорошо. Могло быть куда хуже. Пульс… ну, он есть, давление, конечно, скачет, но это в его случае не самый плохой вариант. Наскоро прогнав через аугментацию пару простейших когнитивных тестов, Элинор убедилась, что пациент по крайней мере не в приступе горячки сюда прискакал.

— Ну, не так всё плохо, дофамин мы тебе поднимем. Только такими темпами ты через неделю заработаешь что похуже. Что бы ты там себе не загружал в последнее время, завязывай. Это понятно?

Пита в ответ только горестно вздохнул.

— Иларио?

— Да?

Медбрат уже успел приладить себе протез обратно, знать, не такая уж там и сложная была нужна починка, и чего было ныть?

— Навари ему полпомпы ингибитора периферической дофа-декарбоксилазы, на какой ингридиентов хватит, желательно не бенсеразид, если получится, что поновее, эста кларо?

— Постараюсь, сеньора.

И тут же умчался внутрь «Абриго» разводить пары. Ишь ты, «сеньора». Элинор театрально оглядела себя. Её броня смотрелась среди руин Росиньи, конечно, неуместно, но они, мадре миа, с Иларио были почти ровесниками, ну, может, лет десять у них разницы. Какая она ему «сеньора»? Ладно, спишем на выпендрёж перед пациентом.

Пита, впрочем, на их диалог внимания особого не обращал, стоя себе в стороночке и послушно дожидаясь вожделенной дозы. А больше вокруг никого и не было. Что, кстати, и странно. Дело было ближе к девяти, в это время у них обычно собиралась уже обыкновенно небольшая очередь тел в десять.

— Добрый денёчек!

А вот и причина. Элинор настороженно обернулась.