– Человек от Щербатого приходил, – шепнул товарищу Федя, убедившись, что рядом никого нет.

– Что хотел? – равнодушно отозвался Дмитрий.

– Сказал, будто девку эту нашли, как ее, Искру, что ли?

– Одну?

– Нет, с мастеровым.

– С Максимом?

– Я им в пачпорт не глядел, но, видать, с ним.

– Где?!

– Точный адрес не сказал, но вроде на какой-то чухонской мызе под Питером. Видать, еще денег за наводку хотят, ироды!

На лицо Будищева набежала тень. Он ничего не забыл и никого не простил, разве что бешеная ярость немного поутихла, уступив место холодной злости. Даже смерть Ипполита не утолила жажды мести в его сердце. К тому же он не привык бросать дело на полпути. Но теперь он был на службе, которая отнимала слишком много времени, и не мог располагать собой, как раньше.

– Граф, я тут подумал, – нерешительно заметил Шматов, по-своему истолковавший его молчание. – Может, хватит кровушку проливать? Все-таки грех это. Не попались сразу, да и пес с ними!

– Это вряд ли, – глухо проронил Дмитрий.

– Как скажешь, – не стал спорить боевой товарищ. – Тогда встречаемся вечером в трактире?

– Знаешь что, брат, – неожиданно заявил Будищев. – И впрямь не твоя это война. Не ходи со мной, я сам справлюсь.

– Думаешь?

– А ты сомневаешься?

– Да нет, – пожал плечами приятель, после чего, нерешительно помявшись, спросил: – Коли так, я пойду?

– Ступай.

* * *

По утрам в трактирах обычно тихо. Гулявшие всю ночь купчики вместе с присосавшимися к ним профессиональными прихлебателями уже угомонились и лежат в разнообразных позах там, где их сморило. Разошедшиеся по своим конуркам половые с мальчиками тоже досматривают последние сны, перед тем как их поднимут. Полы еще не метены, посуда не мыта, да и столы толком не убраны.