– Тем не менее я настаиваю!

– Извольте, – кивнул отец, протягивая ей уже знакомый конверт. – Дело в том, что мне стало знакомо содержание этого послания, и я намерен не дать вам совершить очередную глупость.

Обмершая барышня почти с ненавистью посмотрела на покрытую морщинистой кожей руку отца, крупные узловатые пальцы с почти желтыми ногтями, сжимающие конверт. Потом подняла взгляд на его лицо и как будто увидела его в первый раз. Аккуратно расчесанные редкие волосы и бакенбарды совершенно поседели, а воротник сюртука, несмотря на все усилия камердинера, усыпан старческой перхотью. Все это усугублялось нездоровым цветом лица и выцветшими холодными глазами. На какое-то мгновение ей даже показалось, что это не отец, а посланник потустороннего мира из сказок Гофмана.

– Как вы сказали? – спросила она дрожащим голосом. – Очередную глупость?

– Именно так, дитя мое!

– Ваше дитя?! – взвилась Люсия. – Давно ли вы вспомнили, что я ваша дочь? Всю жизнь вы смотрели на меня, даже не стараясь скрыть свою неприязнь. Едва я хоть немного выросла, вы тут же отправили меня в институт, якобы учиться, а на самом деле, чтобы убрать меня с глаз. Всех девочек забирали домой на каникулы и праздники, и только я одна, оставаясь в мрачных дортуарах Смольного, бессильно плакала по ночам в подушку, не понимая, за что меня ненавидит собственный отец.

– Вы закончили? – холодно осведомился глава семьи.

– Нет! – буквально выкрикнула ему в лицо дочь. – Безжалостный рок лишил меня возможности познать материнскую любовь, но вы сумели лишить меня и отцовской. Будь на то ваша воля, вы разлучили бы меня и с Людвигом, но к счастью, над его чувствами вы не властны! И вот когда, наконец, появился человек, которому небезразлична именно я, а не мое приданое, вы желаете не дать сделать мне ошибку? О, моя единственная ошибка, что я ваша дочь!

– Надеюсь, теперь всё?

– Господи, да есть ли у вас сердце?!

– А теперь послушайте меня, юная фройляйн. Вполне вероятно, вы правы и я был не лучшим отцом. Главным доказательством этого, очевидно, является ваша пылкая речь, ибо будь вы хорошо воспитаны, то никогда бы не осмелились сказать мне все эти грубые и несправедливые слова. Но сейчас речь не об этом. Я прожил долгую жизнь и знал многих людей, в том числе и таких, как господин Будищев…

– Да вы со всеми вашими богатствами и фальшивой благотворительностью не стоите и его ногтя!

– Может, и так, – не стал спорить банкир. – Он, несомненно, человек незаурядный и изобретательный. К тому же не лишенный известных достоинств. Но, несмотря на все свои научные и коммерческие достижения, которых я и не думаю отрицать, он никогда не достигнет ни славы, ни состояния.