– У всех проблемы, – проворчала Владимира. Ее кавалер глядел на ведьму с искренним восторгом, совершенно позабыв о самой Владимире.

– Это точно, – вздохнула Эвелина. И поднялась. – Душно здесь как-то…

– Так людей сколько, – резонно заметила Калерия.

Ингвар обернулся.

Посмотрел.

И во взгляде его Астре почудилось что-то донельзя виноватое, будто он точно понимал, что поступает плохо, что поведением своим причиняет боль и немалую, но не мог иначе.

Отчего?

Из-за проклятого этого очарования, которое заставляло людей вести себя… неправильно? Или по причине, Астре не известной, а оттого пугающей?

Ведьма засмеялась, и будто колокольчики зазвенели, громко, нервно. Смех этот наполнил и переполнил кухню, и в какой-то момент Астре показалось, что еще немного и голова ее треснет от смеха.

И…

– Я… подышать, – сказала она, поднимаясь.

– На него, между прочим, не действует, – заметила Ниночка, разглядывая фаршированное яйцо, которое она держала, поставив на сомкнутые пальцы.

Астра знает.

Просто… невыносимо. Душно. Людей много. Слишком много. И ведьма эта, которая нет-нет, да бросает взгляд на Астру, и взгляд этот холодный, расчетливый. Она давно научилась видеть такие.

В коридоре стало легче.

Не намного.

А на лестнице пахло табачным дымом. Сюда выходили курить, а поскольку курили многие, то и дыму собралось изрядно. Он, смешанный, сплетенный из разных дымов, проник в Астру терпким ядом. И это вернуло способность дышать.

И мыслить.

Не стоило ей уходить. И надо бы вернуться, потому что глупо в эту вот ночь оставаться одной. Свят наверняка заметит. Рассердится. Выговаривать не станет, нет, но ему и не нужно, Астра и без того почувствует.

Только… Астра поднялась выше. Всего на один пролет, до темной двери, за которой прятался чердак. Когда-то пустой, он постепенно заполнялся вещами, и еще бабушка ворчала, что эта страсть копить барахло ни к чему хорошему не приведет. Ворчать ворчала, но старый свой чемодан, с которым полстраны обошла, не стала отдавать старьевщику, хотя могла бы.