— Тоже верно. — Эрик довольно улыбнулся. — Дополнительное инферно нам вовсе ни к чему. Еще советую тебе поговорить с главами православной и католической церквей. Да и с далай-ламой. Им не помешает знать, что происходит. Это касается и их. Пусть приложат толику сил для исправления ситуации.

— Поговорю. Только я в их глазах буду просто слугой Сатаны, не более…

— Это ты зря, в Церкви очень много умных и здравомыслящих людей. Фанатики в наше время папами и патриархами не становятся.

— Хорошо, если ошибаюсь. — Лена вздохнула, задумчиво потирая подбородок.

— Еще тебе придется заняться так называемой политкорректностью Запада, — продолжил Эрик, внимательно смотря на нее. — Чрезвычайно вредная концепция. Надо же, ради нее там готовы сложить лапки перед врагом. Отказываются понимать, что враг остается врагом.

— Согласна. — Лена поежилась. — Идиотская идея. Однако не только это — надо будет еще подумать по поводу контакта с теми исламскими странами, в которых сильны позиции фундаментализма. Но как с ними столковаться? Не представляю. Они же не хотят слушать никого, кроме самих себя.

— Придумаем. — Плетущий ободряюще улыбнулся. — Обязательно придумаем. Там тоже вполне достаточно нормальных людей, не желающих крови. Пока главная задача — Россия.

— Согласна. Но ни я, ни Дэн, ни Ронтен не знаем подходящей кандидатуры на роль монарха. Мы перебрали всех, кого только можно, ни один не подходит. Думаю, надо сажать на престол новую династию. Старые изжили себя. Нужного человека придется искать очень тщательно, права на ошибку мы не имеем.

— Не имеем, — подтвердил палач. — Поищи через ментал, я научу тебя, как отыскать нужное быстрее.

О многом еще они говорили в этот вечер, прежде чем Лена попрощалась и отправилась к себе. Работы предстояло столько, что дрожь пробирала. Хорошо, конечно, что темная и светлая иерархии больше не враги, а соратники, но этого мало. Небывалое дело предстоит — изменение морально-этического климата мира, помешанного на деньгах, власти и эгоизме. За пятнадцать лет! А никуда не денешься. Надо!

Уходя, Лена оглянулась и снова закусила губу. Эрик сидел в кресле сгорбившись, от него веяло такой тоской, что не по себе становилось. Впрочем, у нее самой на душе тоже кошки скребли. Так хотелось вернуться, броситься к нему, прижаться, обнять. Лена зло смахнула выступившие на глазах слезы и решительно вышла. Господи, почему Ты так жесток? Почему Ты запрещаешь отдающим Тебе всего себя даже каплю любви и тепла? За что Ты так? Ей было очень холодно. Настолько холодно, что душа, казалось, покрылась инеем.