Гуляющий под куполом ветер?

Капли подземной воды, точащей камень?

Моя фантазия, разыгравшаяся от души?

Но мне почудилось — перешёптываются свечи: переглядываясь, перемигиваясь друг с другом…  и с нами. Ярош и Таргос — сколько же их тут?…  Сотни — а может быть, даже тысячи…

— Их — пятьсот сорок две.

Знакомый хрипловатый голос вдребезги разбил тишину — и властвующие над нею таинственные голоса испуганно замолкли. Я моргнул, сбрасывая пелену наваждения, почти физически пленившего меня.

В центре пещеры, подле невысокой каменной плиты — не то стола, не то алтаря, тускло отблескивающего глянцем — стоял Рэи Ранамон, откинув капюшон своего «плаща». Одной рукой он легонько опирался о поверхность камня, в другой же держал тоненький длинный стек со сплюснутым краем.

— Здесь — пятьсот сорок две свечи, — негромко повторил он, медленно обводя пещеру глазами. — Какие-то из них зажглись совсем недавно. Многие уже вошли в силу, разгоревшись самым ярким светом. А некоторые уже догорают, светя нам последние дни…

— Что…  это за свечи? — волнение в голосе Шаэриэнн выдавало какую-то догадку.

Я тоже смутно почувствовал, к чему ведёт Ранамон, но он не собирался долго нас томить.

— Это — всё племя Рэи, — склонил голову псоглавец. — Все живущие ныне его дочери и сыновья. Почти столько же свечей горит сегодня в Храмах Дэри и Самэйи…  И если добавить к ним неполную тысячу огоньков, зажжённых в крошечных Святынях ещё полутора десятков племён, перед вами будет весь народ R'ea-Kitarr — все те из нас, кто сегодня дышит воздухом этого Мира. Чуть больше двух с половиной тысяч жизней.

— В элитном отряде Императорской гвардии три тысячи человек, — невольно вырвалось у Тиры.

Уголки губ Ранамона дрогнули в грустной усмешке.

— Так и есть. Мы — очень малочисленный народ…  Нас намного меньше, чем существ любой другой расы Мира. Даже полурослики, даже дриады, живущие, как и мы, лишь в пределах единственной в Мире собственной территории, превосходят нас самое малое в десять раз. Я уж не говорю о людях, эльфах-Rocca, гномах и орках — сравнивать с ними просто нелепо…  Нам не тягаться ни с кем из них в численности, силе, влиянии, магических способностях, богатстве собственной земли. И только Память — то единственное, в чём все вы уступаете нам…

— Почему? — не удержалась принцесса, чуточку уязвленная за человечество.

Ранамон бросил задумчивый взгляд вверх. Янтарный блеск его глаз отражал огоньки свечей.

— Потому, что наша Память намного древнее и глубже, чем у всех остальных под этим Солнцем и Луной. Она хранит прежнее величие народа R'ea-Kitarr…  и боль его сокрушительной гибели в междоусобной борьбе. Она не даёт нам забыть о том, как пламя этой борьбы дотла спалило мир, в котором мы жили, и жалкие остатки R'ea-Kitarr, спасённые своим богом, вынуждены были искать новый приют. О том, как мы обрели его в юном, только что созданном Мире, и как на наших глазах другие народы и расы заполняли страницы его истории…